– Это будет больно? – тихо спросила Ласка.

– В сравнении с ожогом? Сущий пустяк! Немного пощиплет, потом дней десять позудит. Но лучше не расчесывать.

Дикарка повернула голову, посмотрела на залитое жарким полуденным солнцем лесное озерцо. Снова облизнулась. Хмыкнула:

– Но ведь это лучше, чем оно? – кивнула дикарка в сторону воды.

– Я второй раз спрашиваю тебя, Ласка, дочь лесного народа, – размеренно проговорил молодой колдун, – согласна ли ты стать моей вечной спутницей в этом мире в обмен на неизменную пожизненную красоту?

– Да, безродный шаман, – обреченно кивнула девушка. – Я согласна.

– Тогда пойдем, – указал в сторону своего маленького схрона Золотарев.

Колдун из двадцать первого века не планировал творить в сем мире подобных чудес. Однако Степан прошел хорошее обучение и знал все необходимое. Он мог даже сделать состав для подобного обряда, используя только воду и несколько угольков из очага. Но зачем мучиться, если в кармане имелась спиртовая тушь для нанесения оберегов на одежду?

– Раздевайся, – предложил он туземке.

– Зачем? У меня только лицо и волосы испорчены!

– Хорошо, не нужно, – пожал плечами чародей. – В принципе, достаточно приподнять юбку. Примерно до подбородка, – он указал на место чуть ниже ключиц.

Девушка замялась, покусывая нижнюю губу. Затем расстегнула палочки-пуговицы на плечах, удерживающие перехлестнутую сверху замшу. Еще чуток подумала – и решительно скинула наземь всю одежду.

– Однако, ты великолепна! – не удержавшись, похвалил туземку колдун.

Чуть смугловатое, поджарое тело состояло из одних только мышц, не считая довольно крупных грудей с коричневыми сосками, обладало четкой талией, широкими бедрами и плечами. Атлеткой Ласку называть, пожалуй, не стоило – но в любом фитнес-центре она бы наверняка устроила фурор.

– Никто не жаловался! – с гордостью хлюпнула носом дикарка. Она одновременно и радовалась похвале и страдала из-за утраченной красоты.

– Хорошо… – перевел взгляд выше Золотарев, прищуриваясь на покрытое рубцами лицо, бурые пятна кожи где-то с волосами, где-то с бугристыми проплешинами, коричневые пятна на шее. – Ты невероятно красива телом, Ласка. Но все, начиная с плеч, придется менять.

– Ну так меняй! – потребовала девушка.

– Я просто думаю вслух… Волосы могут не совпадать… Осязательный морок выходит сложный, придется попыхтеть… Извини, я знаю только один облик, который смогу повторить весь, целиком и полностью до подобных тонких мелочей. Поэтому тебе придется перекрасить волосы.

– Как перекрасить? – не поняла дикарка. В этом мире подобные идеи, наверное, еще ни разу никому не приходили в голову.

– Моя проблема, – лаконично ответил чародей. – Раздуй огни в очаге, а я пока к озеру за одолень-травой схожу, ею там все мелководье поросло.

Пока Степан выдергивал хрусткие стебли с желтыми бутонами, пока вернулся, в его голове уже сложился необходимый для обряда набор заклинаний.

– Ложись, – приказал он туземке, достал из кармана бутылочку с охрой, короткую густую кисточку, занес над своею жертвой траву, сдавил, роняя жемчужные капли на тело Ласки, ей на руки, на живот, на ноги, и в последнюю очередь на лицо, начитывая заговор: – Поднимусь до света, пойду во мраке, кривой тропой, пыльным пустырем, черным оврагом, да до чистого родника. Встану на берегу, поклонюсь в пояс. Ты, вода ключевая, вода земная, ты текла во мраке, ты вынеслась на свет, ты чиста, ты свежа. Ты омой тело Ласки-девицы, унеси с собой ее боль и стон, ее вид и запах, ее плоть и волос. Я умою тебя одолень-травой, я сниму с тебя свет дневной, сумрак ночной, отблеск костра, искру светляка. Забери, одолень-трава, все старое да постылое, ты смой вода все чужое да страшное…

Молодой колдун отер смятой одолень-травой плечи девушки, шею, изуродованное ожогом лицо, всю голову и отбросил мочалку в пламя костра:

– Ты истреби, огонь, прежний облик девы Ласки! Ты прими, тело чистое, тело гладкое, тело белое, ты прими слово мое твердое, слово мое древнее, слово волевое. Ты прими мой взгляд… – Золотарев начертал охрой чуть ниже ключиц треугольник, подчеркнув его верхушку, – прими его при свете солнца, свете луны и свете огня… – Колдун нарисовал справа от треугольника кружок, символизирующий солнце, подчеркнул его полумесяцем луны, снизу нарисовал звездочку огня, выхватил из огня одну из веток и сдул с него дымок, заряжая руну нужной энергетикой.

Солнце свой знак освещало само, а луна закончит обряд ночью.

– Заклинаю тебя именем своим… – Под нижней чертой треугольника Степан поставил свои инициалы. – Заклинаю землей, водой и ветром… – Слева от треугольника он провел три волнистые черты. – И заклинаю своею силой.

Чародей наклонился вперед, полуопустил веки, собирая в своем сознании нужный облик, после чего осторожно вдул его в составленный оберег и одним быстрым движением заключил в картуш.

Отодвинулся, чуть выждал и опустил свой взгляд.

Перед ним лежала Иришка. Заметно похудевшая и чуть более смуглая, немного увеличившаяся в росте, но это была она – ее волосы, ее острый взгляд, ее губы и вздернутый носик.

Само собой – а кого еще он мог воспроизвести по памяти с такой точностью, с таким тщанием, со всеми мельчайшими нюансами?! Со складочками на коже, с чуть загнутыми вверх ресницами, с легким белым пушком на верхней губе, со слегка вытянутыми мочками ушей и серьгами в них?!

Сочинить, придумать из ничего человека, похожего на реального – невозможно. Фантазия забывает о деталях, сглаживает их. Как ни старайся, но получается не живой образ – а мультяшный рисунок. Придумать реальный облик не по силам никому. Реальность возможно только вспомнить.

– Перерыв! – облегченно выдохнул колдун, откидываясь на спину. – Теперь нужно ждать восхода Луны.

– Получилось? – приподнялась Ласка.

– Обряд еще не закончен. – Молодой чародей вздохнул и придвинулся к огню. Подобрал с листов лопуха остывшую тушку зажаренного еще утром зайца, нанизал на прут, протянул к очагу, покачивая над огнем.

За спиной послышался шорох, быстрые шаги. Спустя несколько мгновений послышался удивленный возглас:

– Но это не я!

Степан вздохнул, откусил немного мяса и направился к озеру:

– Я никогда не видел тебя, Ласка, – напомнил он, – Поэтому не в силах вернуть тебе прежний облик. Я способен лишь подарить тебе внешность той, кого хорошо помню.

– Но ведь духи украли твою память!

– Да, – согласился колдун. – Поэтому я не могу рассказать, кто эта девушка. Но она стоит передо мной, как живая. Если тебе не нравится, я могу не завершать обряд. Нанесенные охрой знаки рассеются за пару недель, и ты станешь прежней. Хотя, нет, совсем забыл! Если не провести ночную часть заклинания, твой облик рассеется при первом же луче лунного света.