Утренняя прогулка не помогла Гариону и его друзьям что-либоразузнать. Они несколько раз пытались завязать разговор с облаченными в белоедалазийцами, но те, хотя и были безупречно вежливы, явно не горели желаниемподдерживать беседу. Они просто отвечали на вопросы – но и только.

– Отвратительно, правда? – заявил Шелк, когда онис Сади возвратились в дом, где их поселили. – Никогда не встречал господстоль неразговорчивых. Представь, ни с кем не удалось поболтать даже о погоде!

– А не заметили ли вы часом, в какую сторонунаправились Лизелль и Сенедра? – спросил Гарион у Шелка.

– Кажется, куда-то на противоположный конец города.Скорее всего они вернутся вместе с уже знакомыми нам юными дамами, когда тепринесут нам обед.

Гарион оглядел остальных.

– Кто-нибудь из вас видел хотя бы одну прорицательницу?

– А их здесь и нет, – ответила Польгара. Онасидела у окна, зашивая прореху на тунике Дарника. – Одна старая женщинарассказала мне, что они живут в особом месте. Это за пределами города.

– Как ты ухитрилась вытянуть из нее ответ? –изумился Шелк.

– Просто я была настойчива. Чтобы чего-то добиться отдалазийца, необходимо на него надавить.

Как и предсказал Шелк, Бархотка и Сенедра возвратились в домвместе с женщинами, несущими еду.

– У тебя изумительная жена, Гарион, – заявилаБархотка сразу же, как только далазийки удалились. – Она вела себя так,словно у нее внутри черепной коробки нет и грамма серого вещества! Трепалась,не закрывая рта, все утро напролет.

– Трепалась? – возмутилась Сенедра.

– А разве неправда?

– Ну хорошо, пусть так – но слово «трепаться» такоенекрасивое...

– Но, видимо, на то были свои причины? –предположил Сади.

– Разумеется, – ответила Сенедра. – Я сразуже поняла, что девушки не склонны к болтовне, вот и «заполняла паузы». Черезнекоторое время они слегка расслабились. А покуда я... трепалась, Лизелль имелавозможность следить за выражением их лиц. – Она довольноулыбнулась. – Все получилось как нельзя лучше, и не важно, что я сама себяхвалю, все равно это правда.

– Вам удалось что-нибудь из них вытянуть? –спросила Польгара.

– Не так уж много, – ответила Лизелль. – Вобщем, ничего особенного, только несколько намеков. Думаю, вечером нам большеповезет.

Сенедра огляделась.

– А где Дарник? – спросила она. – И Эрионд?

– Ну как вы думаете, где они могут быть? –вздохнула Польгара.

– Да где же они тут нашли водоем для рыбалки?

– Дарник носом чует воду на расстоянии несколькихмиль, – с выражением обреченности на лице сказала Польгара. – К томуже может точно сказать, что за рыба там водится, сколько ее, и, возможно, дажевсех рыб назвать по именам...

– Я никогда так не любил рыбы, – заявил Бельдин.

– Не думаю, что и Дарник очень уж ее любит, дядюшка.

– Тогда зачем он мутит воду?

Польгара беспомощно всплеснула руками.

– Ну откуда я знаю? То, что движет рыболовами, скрытонепроглядным мраком тайны. Но вот одно могу сказать тебе точно.

– Да? И что именно?

– Ты не однажды говорил, будто хочешь серьезно с нимпоговорить.

– Ну говорил. И что?

– Так вот: сперва тебе нужно научиться рыбачить. Иначеты его просто не поймаешь.

– А не соизволил ли кто из горожан хоть словомобмолвиться о Цирадис? – спросил Гарион.

– Ни одна душа, – ответил за всех Бельдин.

– Но у нас нет времени на то, чтобы здесьпрохлаждаться! – раздраженно воскликнул Гарион.

– Возможно, я смогу добиться от кого-нибудь внятногоответа, – предположил Закет. – В конце концов, она сама приказала мнеявиться в Келль, чтобы встретиться с нею! – Он поморщился. –Собственным ушам не верю! Неужели я такое сказал? Никто ничего мне неприказывал с тех пор, как мне исполнилось лет восемь! Но, так или иначе, всепоняли, что я хотел сказать. Я имею право настаивать, чтобы кто-нибудь меняпроводил к ней, – должен же я выполнить ее волю.

– Боюсь, что этот «кто-нибудь» рискует быть задушенным,Закет, – беспечно заявил Шелк. – К тому же тебе, ввиду высокогодостоинства, трудно козырять желанием выполнить чью-то волю...

– Этот малыш просто невыносим! – заявил Закет,обращаясь к Гариону.

– Я это уже давно заметил.

– Помилуйте, ваши величества! – Шелк округлилглаза с выражением оскорбленной невинности. – О чем вы говорите?

– Ну полюбуйся, разве я не прав? – спросил Закет.

– Конечно. Но говорить об этом нехорошо.

Шелк был оскорблен.

– Уж не удалиться ли мне, чтобы вы смогли без помехобсудить мои недостатки?

– В этом совершенно нет надобности, Хелдар! –Бархотка улыбнулась, и на щеках у нее появились премилые ямочки.

К вечеру информации у них ни на йоту не прибавилось, ибесплодность объединенных усилий стала уже всерьез раздражать путешественников.

– Начинаю подумывать о том, чтобы сделатьпо-твоему, – сказал Закету Гарион. – Почему бы нам завтра с утрапораньше не навестить этого старика, этого Даллана? Мы напрямик скажем ему, чтоты должен явиться пред очи Цирадис. Думаю, пора начать действовать решительно.

– Правильно, – согласился Закет.

Но Даллан оказался не более сговорчив, нежели все прочиеобитатели города.

– Терпение, император Маллореи, – спокойно сказалон. – Великая прорицательница явится к вам, когда настанет срок.

– А когда он настанет? – в лоб спросил Гарион.

– Об этом известно лишь Цирадис – остальное не так уж иважно.

– Не будь он так дряхл и немощен, я вытряс бы из негоответ! – бормотал Гарион на обратном пути.

– Если эта бодяга продлится еще некоторое время, я,чего доброго, позабуду о его возрасте и слабости, – откликнулсяЗакет. – Я не привык к тому, чтобы мои вопросы столь беззастенчивооставляли без ответа!