В ночь того дня, когда москвичи с затаённой надеждой и слезами умиления встречали чудотворную икону, Железный Хромец увидел тревожный сон. Ему снилась гора, с которой навстречу татарским всадникам шли в звенящих золотых ризах православные епископы, а над ними парила лучезарная женщина, грозно взирая на завоевателя. Сновидение обеспокоило Тимура, и утром он призвал к себе учёных мужей, которых возил за собой. Те растолковали сон властителю.

– По-видимому, это была Богородица, покровительница христиан. Появление её в таком грозном виде означает одно – она возбраняет идти на Русь.

Суеверный завоеватель не стал искушать судьбу. В тот же день его войска начали отступление из русских пределов. Через год после этого необъяснимого для москвичей события на Кучковом поле был основан Сретенский монастырь, к которому ежегодно 26 августа совершался торжественный крестный ход.

Кстати, восточные хроники запечатлели «факт» взятия Тимуром Москвы (Машкав): «Прибыв туда, победоносное войско также опустошило всю ту область вне города, разбило и уничтожило всех эмиров тамошних».

Шереф-ад-дин Йезди так рассказывал о «добыче», захваченной в Москве и её окрестностях: «Оказалось столько драгоценностей, что им не видно было счета: и рудное золото, и чистое серебро, затмевавшее лунный свет, и холст, и антиохийские домотканые ткани… целыми вьюками блестящие бобры, чёрных соболей также несметное число, горностаев столько связок, что не перечтёшь… меха рыси, освещающие опочивальни, как родимое пятно ночи, упавшее на лицо дня, блестящие белки и красные, как рубины, лисицы, равно как и жеребцы, не ведавшие ещё подков. Кроме всего этого, ещё много других сокровищ, от счёта которых утомляется ум».

Действительно, добыча, захваченная войсками Тамерлана, превосходила всякое воображение. Даже младшие воины среднеазиатского завоевателя получили до сотни голов скота на человека. Но взято всё это было не в русских княжествах, а в Золотой Орде, материальные богатства которой скапливались полтора столетия за счёт покорённых народов. Льстивым летописцам того, кто олицетворял для них тень Аллаха на земле, было, конечно, не с руки копаться в происхождении его богатств – главное, что они были. Другое дело – современные историки. Вот их взгляд на заблуждения средневековых коллег.

Пройдясь огнём и мечом вдоль Волги, Тимур дал отдых своим войскам в районе Ельца, который был в то время столицей буферного княжества, располагавшегося между Золотой Ордой и землями Рязани. В описании путешествия митрополита Пимена, проходившего в 1389 году, читаем об этом княжестве: «Бысть же оне путное шествие печално и унылчиво, бяше бо пустыня зело всюду, не бе бо видети тамо ничтоже: ни града, ни села, пусто же все и не населено, нигде бо видети человека, точию пустыни велиа, и зверей множество».

Тамерлан стоял лагерем около Ельца две недели. За это время его разведчики, посланные в разные стороны, убедились в убогости лежавших перед ними земель. А советники завоевателя пришли к мысли, что Железный Хромец достиг «крайних пределов северных стран» и дальше идти нет смысла. Данные разведки и доводы «учёных мужей» побудили Тимура к отходу от русских границ.

Это, конечно, стало спасением для русских княжеств, так как в мощи войск завоевателя сомневаться не приходится.

Худой мир. Довольно широко известно, что в августе 1395 года Москва спаслась от нашествия Тамерлана. Но мало кто знает, что в следующем месяце Русь лишилась Смоленска, вероломно захваченного литовским князем Витовтом, отцом супруги московского князя. Н.М. Карамзин замечает по этому поводу: «Нет сомнения, что Василий Дмитриевич с прискорбием видел сие новое похищение российского достояния и не мог быть ослеплён ласками тестя, но ему казалось благоразумнее соблюсти до времени приязнь его».

С целью урегулирования отношений с вероломным родственником сын Дмитрия Донского, к сожалению, не обладавший военными талантами своего родителя, вступил в дипломатические переговоры с Витовтом. Проходили они в Смоленске с конца 1396 года до весны 1397-го. Велись переговоры трудно, так как целью встречи было утверждение границ между Московским княжеством и Литовским. «Захватив Ржев и Великие Луки, – писал Карамзин, – властвуя от границ псковских с одной стороны до Галиции и Молдавии, а с другой – до берегов Оки, до Курска, Сулы и Днепра, сын Кестудиев был монархом всей южной России, оставляя Василию бедный Север, так что Можайск, Боровск, Калуга, Алексин уже граничили с Литовским владением».

Василий Дмитриевич вынужден был признать завоевание Смоленска Литвой. В ответ на это Витовт согласился на поставление московским князем «своего» епископа, что означало церковную независимость всех русских земель, входивших на тот момент в состав Литовского княжества. Обстоятельство весьма значительное, способствовавшее единению православных.

Смоленская встреча князей имела и ещё один скрытый подтекст – путь великого князя впервые лежал не на Восток, в Орду, а на Запад. Именно с этого времени началась переориентация Руси на Европу, к сожалению, проходившая очень неровно и замедленно.

О чём рассказали монеты? В 1399 году Тохтамыш потерпел поражение от хана Заволжской Орды Темир-Кутлуя. Власть в Сарае изменилась. Но наследник Дмитрия Донского, московский князь Василий I, не спешил приветствовать нового владыку Золотой Орды. Время шло, а Василий Дмитриевич и не помышлял просить у верховного сюзерена подтверждения своих прав на великое княжение.

Ордынцы, обеспокоенные сей «дерзостью», писали ему: «А Темир-Кутлуй сел на царство, и ты улусу государь ученился, и от тех мест у царя еси во Орде не бывал, царя еси в очи не видал, ни князей, ни старейших бояр, ни меньших, ни иного еси никого не пресылывал, ни сына, ни брата, с которым словом не посылывал».

Действительно, ситуация необычная: в Золотой Орде произошли кардинальные изменения, а Москва вроде бы и не обратила на это никакого внимания, даже поздравить нового владыку не удосужилась. Но и это ещё не всё. В знак покорности и подчинения Орде на оборотной стороне монет Московского княжества выбивалось имя правителя Золотой Орды. С воцарением Темир-Кутлуя на них появился титул «великий князь всея Руси».

Выражение «всея Руси» было заимствовано из титулатуры русских митрополитов, духовная власть которых простиралась не только на великорусские земли, но и на западные русские территории, оказавшиеся под властью Литвы и Польши. Великие князья Владимирские такой властью не обладали. Поэтому слова «всея Руси» в их титуле означали пока лишь политическую прокламацию, которая указывала на то, что страна осознала свою силу и полна решимости доказать это на деле. К сожалению, княжеские междоусобицы, «неустройство» Русской земли, опять отодвинули час освобождения её.

«Самозвонно и самодвижно». В 1404 году в Кремле «для общей пользы горожан» установили первые часы. Для размещения часового механизма неподалёку от Успенского собора и палат великого князя была