На нём была невесомая белая рубашка, излучающая мягкое свечение и такие же штаны. Ткань раздувало на ветру, и она шелестела, словно крылья мотылька.

— Тебя что-то тревожит, — он склонил голову набок и, не мигая, изучал меня, словно надеялся прочитать что-то на моём лице.

— Так заметно?

— Я бы предположил, что ты чего-то боишься.

— Завтра меня ждёт занятие по плаванию, а я…

— Не умеешь? — догадался парень-мотылёк.

Кивнула и тут же увидела перед собой протянутую ладонь.

— Пойдём, покажу тебе кое-что, — ухватилась за руку, старательно придерживая слишком короткое полотенце.

Незнакомец снисходительно улыбнулся, наблюдая за моими попытками прикрыться. В следующий раз обязательно оденусь перед сном! И причешусь!

Юноша не торопил меня, медленно вёл по темно-зелёному лугу, ласкавшему босые стопы, и напевал знакомый мотив, который мгновенно ускользал из моей памяти, но был таким пронзительным, что хотелось остановиться, прижать руку к груди и слушать его бесконечно.

— Пришли, — мотылёк указал на крохотный прудик, появившийся, словно из ниоткуда.

Его обрамлял мерно качающий бархатными початками рогоз и пучки пушистой травы.

Вцепилась обеими руками в юношу, оттаскивая его подальше от тёмного, затягивающего омута.

— Не надо!

Но он уже ступил на влажный берег, а крохотная накатившая волна намочила штанины, отчего белая ткань потемнела и стала тяжёлой.

— Если будет совсем страшно, я поцелую тебя, Аня.

— Но тогда я проснусь!

— А ты не хочешь? — спросил с неизменной полуулыбкой.

— Не хочу.

Прохладная вода коснулась ранок на коже, и я прикрыла глаза от удовольствия. Боль и жжение, наконец, проходили.

— Но мне всё равно придётся это сделать. Вода не страшная, Аня. Ничего не бойся.

Пруд внезапно разлился безбрежным морем, а я в ужасе наблюдала, как сначала мои ноги, а потом и всё тело скрылось в тёмной пучине. Отчаянно вставала на мысочки, чтобы не захлебнуться и цеплялась за плечи незнакомца.

— Мне страшно! Мне страшно!

— Я знаю, милая. Просто закрой глаза.

Очередной безвкусный поцелуй…

Снова лежала на своей постели. Ждала, что ноги начнёт жечь, но кто-то нежно ласкал их, растирая по коже что-то холодящее. Его пальцы невесомо касались ран, забирая боль, а он напевал мотив из моего сна. Но сейчас я расслышала слова, и от них мне хотелось заплакать в голос. Это была песня о любви, невозможной, приносящей страдания, мёртвой, и пел её Тео.

Ночной гость остановился и прекратил песню, а затем наклонился к моему уху. Старалась дышать ровнее, чтобы не выдать, что не сплю, а затем он прошептал чуть громче, чем мотыльки хлопают крылышками:

— Спаси его, Аня. Спаси того, кого по-настоящему любишь.

После этого Тео ушёл, тихонько прикрыв дверь и оставив после себя в комнате запах трав и повисшие в воздухе слова самой грустной на свете песни…

Мы не встретимся с тобой

В мире этом, в мире том.

Смерть костлявою рукой

Наградила вечным сном.

Я уснул, ты ожила.

Я очнулся, дремлешь ты.

В волосах моих зола,

В волосах твоих цветы.

На моей подушке одиноко тлел лепесток с призрачной поляны.

— Не свисти. Денег не будет.

Черноглазая морда хмыкнула, но свистеть перестала. Видимо, запереживал, что не справится с возложенным на его безупречные плечи заданием и не получит своё вознаграждение. И почему он выспался, а я нет? Довольный до омерзения. Насколько помню, приходил сегодня ночью, пел грустную песню и нёс бред, что я должна спасти того, кого люблю по-настоящему. Только загвоздка заключается в том, что не люблю я никого. К злыдню испытываю вполне обоснованное влечение. Ещё бы! Прогуливается полуголый каждый день, мышцами поигрывает, зажимает по углам, трусы вот вчера стянул.

Кто ещё есть из претендентов? Мотылёк из сна, Шорох, Алекс. Последний, так вообще, словно из другой жизни персонаж. А, может, я бывшего своего должна спасти? А что? Логично! Отучиться, вернуть себе контроль над собственным телом и рвануть обратно домой. Аж плечами от перспективы передёрнула. Точно назад к экс-бойфренду не хочу. На его фоне Лили из трактира выглядит большим джентльменом.

Возвращаясь к преступно довольной роже. Разбудил меня затемно и вручил ворох одежды: тёмно-синюю юбку до колен, светло-серую рубашку и пиджак с гербом академии. А главное, там нашлось нормальное человеческое нижнее бельё, под которым я понимаю трусы на резинке, а не те панталоны с завязками. На вопрос, откуда взялась вся это роскошь, Тео ответил не сразу. Открыл набитый тряпками до отказа шкаф, выждал торжественную паузу, и только затем пояснил, что таинственный заказчик не просто оплатил учёбу и проживание, но накануне моего приезда привёз через посыльного все эти вещи. Однако…

Выгнав извращенца за дверь, натянула на себя нелепую форму. Сидела и смотрелась она идеально, если бы не одно но: ощущала я себя школьницей-переростком, или ещё хуже — героиней фильма для взрослых.

Ты была очень плохой девочкой, Аня Кошкина, и не сделала домашку! — Крутилось в голове, причём именно голосом Тео. Классика!

Мы брели по тёмным коридорам, и я пыталась поспать на ходу, периодически приваливаясь к очередному начищенному до блеска бюсту. Злыдень, бормоча что-то о проблеме всей его жизни, будил и тащил меня дальше, пока мы не очутились в просторном помещении, где было подозрительно тепло, влажно и гулко. Разлепила глаза, и обнаружила себя рядом с внушительной каменной чашей бассейна, больше похожей на подземное озеро. Попыталась рвануть прочь, но Тео поймал меня и вжал спиной в свою преступно твёрдую и горячую грудь.

— Лучше сразу прикончи меня, я туда не полезу.

— У тебя выбора нет. Ты должна научиться контролировать дар, иначе закончишь как Шорох, но тебе может повезти меньше: превратишься навсегда в рыбу или насекомое.

— В бабочку…

Тео на мгновение ослабил непрошеное объятье, словно задумался над чем-то, а затем как ни в чём не бывало продолжил.

— Или в бабочку. Ты знала, что есть мотыльки, живущие всего несколько дней, Аня? А самый длинный жизненный цикл у них это месяцев десять, если хищники не склюют. Хочешь такой судьбы?

— Нет, — буркнула в ответ. На самом деле Тео чертовски меня напугал.

Перспектива прожить всего несколько дней мало кого может обрадовать. Шороху действительно повезло стать шиншиллой, они хоть живут подольше в отличие от других грызунов. Но и обернуться черепахой с сотнями лет впереди, тоже не самый весёлый вариант. Собой хочу остаться, и любить хочу, и целовать любимого человека, не превращаясь в мышь или пуму, а уж тем более в рыбу.