Видимо, этого боялась Ашанти, последнего шага, первого поцелуя с нелюбимым мужчиной, который навеки соединит их.

Я покосился на Зар-Зану. Она смотрела на сестру, с грустью улыбаясь. Красивая, ладная, милая – но едва ли она для меня. Едва ли я был готов скрепить с ней свою душу навеки, едва ли, готов был воспитывать с ней детей Игал. Каждый раз, когда я думал об этом, ощущал стойкую неприязнь ко всему этому. В сознании плотно засел образ родителей, которые по-настоящему любили друг друга. Я вырос в крепкой, дружной, настоящей семье, и иной семьи для себя не представлял. Я должен создать семью не хуже той, в которой вырос. А всё это обязательство с Зар-Заной с самого начала провал, с самого начала обман и полнейшая чушь, куда нам придётся приплести ещё и ни в чём не повинных детей Игал. Нет уж, как бы Зунар ни настаивал, но это обещание я никогда не выполню.

Тем временем Ашанти, наконец, осушила свой кубок. Она это делала так медленно, будто нарочно тянула время, хотя я и не сомневался, что так оно и было. Монах забрал кубки, Роэн похабно усмехнувшись, заграбастал стройную фигуру Ашанти в охапку и смачно впился с поцелуем в её губы.

Гости ликовали, выкрикивая поздравления, подбадривали молодожёнов и улюлюкали. Я брезгливо поморщился, заметил такое же выражение на лице Зар-Заны. Бедная Ашанти.

Роэн, наконец, прекратил лобызать невесту и, слегка отстранив её от себя, в растерянности уставился, разглядывая её. Замешательство на его лице заставило меня насторожиться, а после и вовсе увидел, что тело Ашанти безвольно обмякло в его руках. Первая мысль – Ашанти потеряла сознания от ужаса, вторая – Роэн задушил её в своих пылких объятиях, но шутливые мысли резко сошли на нет, утонув в осознании ужаса от всего происходящего.

Гости начали замолкать, на лице Роэна вместо замешательства возникла паника:

– Что с ней?! Что, ракшас подери, с ней случилось?

По залу пронеслись испуганные шепотки, кто-то из женщин, кажется Дана, тихо завыл. Зунар решительно направился к Роэну и чуть ли не с силой оторвал его пальцы, забирая у него Ашанти. Какое-то время Зунар стоял, рассматривая её, а затем аккуратно уложил на пол, и повернувшись к нам потерянно взгляну и отрицательно закачал головой.

По залу пронёсся хаотичный хор визгов, истеричного плача и криков.

Я увидел лицо Ашанти, и у меня перехватило дыхание – синюшного цвета, изо рта течёт кровь, глаза выпучены и в них ни капли жизни.

Зар-Зана бросилась к Зунару, стоявший неподалёку Санджей рухнул на колени, в ужасе уставившись на Ашанти. Дана и Латифа, бабушка Лита, Мэй — все они, окружив невесту, горестно зарыдали.

— Что это значит, ракшас подери?! Кто это сделал? – обезумев от ярости, орал Роэн.

— Её отравили! – яростно заорал Зунар, заставив всех присутствующих притихнуть.

Всех, кроме Даны. Она, обнимая мёртвую дочь, раскачивалась из стороны в сторону и отчаянно выла, не замечая ничего вокруг.

— Кто имел доступ к этому кубку, кто наливал, кто подходил? Всех сюда! Немедленно! — Зунар орал, совсем потеряв самообладание, безумное, перекошенное от гнева лицо, наливалось кровью.

Ужас и паника заполонили всё вокруг. В моей же голове мысли носились со скоростью света. Кому нужна смерть Ашанти? Нага попытались помешать скрепить наш союз? Или просто хотели насолить? Убита Ашанти, не Роэн. Конечно же, у Роэна родовой медальон, у Ашанти ничего.

— Это всё Нага! – в бешенстве заорал Роэн Рам, кажется, думая о том же, о чём и я. Вот только я был очень неуверен в том, что это действительно дело рук Нага или Капи.

Я взглянул на главу клана Гиргит, мне нужно было видеть его лицо, чтоб исключить версию их причастности. Хотя подходящего мотива для убийства невесты я не смог найти. Да и Роэн, несмотря на его паршивую репутацию, едва ли играл, он был потрясён не меньше остальных. Яран Рам был бледен словно мел, он тихо отдавал приказы слугам, те суетились, и я понял, что нас запирают внутри храма. Яран решил, что убийца здесь, среди нас.

Я медленно направился к нему, желая услышать, что он говорит. В этот же миг и Зунар направился к Ярану.

– Нара Яран, – кто-то из монахов подошёл к главе Гиргит, — мы нашли вот эту колбу у жертвенника, где готовили ритуальные снадобья, внутри остатки порошка, возможно, это яд.

– Так, не лапай! — Яран скривился, резким движением вытянул шелковый платок из кармана и аккуратно забрал колбу у монаха. — Здесь могут остаться отпечатки убийцы.

Пальцем Яран подманил кого-то из своих преданных. Смуглый здоровяк устрашающего вида, лысый с курчавой чёрной бородой, быстро, легко и бесшумно заскользил к главе клана.

-- Джабир, это проверить быстро, – протянул ему пузырёк в платке Яран, – узнайте, что за вещество внутри, отпечатки снять и пробить по базе.

Преданный коротко кивнул, забрал пузырёк и зашагал прочь.

– Не думаю, что убийца оставил бы отпечатки, если он, конечно, не последний дурак, – мрачно сказал Зунар.

Тем временем монахи уносили тело Ашанти из церемониального зала, а за ними шли убитые горем женщины.

Яран мотнул головой, скривился, окинул встревоженных перепуганных гостей мрачным взглядом, подманил слугу.

– Обеспечьте гостей едой и вином, – приказал он ему, затем повернулся к одному из преданных: – но никого не выпускать, пока не убедимся, что всё в безопасности. А мы, – Яран повернулся к Зунару, – нужно выяснить, кто убил Ашанти и решить, что делать дальше. Можешь взять своих людей, которым доверяешь, и которые знают, – последнюю фразу Яран произнёс таинственным голосом и многозначительно посмотрел на Зунара.

Зунар издал тяжёлый вздох, повернулся к нам:

– Санджей, Гасан, Михан и Азиз, – отчеканил он и кивнул в сторону выхода.

Я сначала удивился, но потом понял, что Зунар позвал только тех, кто знал о родовом проклятии, и вероятнее всего, о смерти Амара Самрата.

Мы в сопровождении преданных зашагали прочь из церемониального зала. Кроме Ярана с нами пошли ещё и его люди. Роэн, сутулый старик с таким уставшим лицом, с таким безразличием во взгляде, будто всё вокруг ему в край осточертело; и высокий, нервный молчаливый мужчина.

Из коридора эхом доносился многоголосый женский плач, я поёжился, снова испытал злость. Кому могло понадобиться убивать Ашанти? Нага? Капи? Но зачем? Чтобы не дать Халам и Рамам совершить обряд? Но какая им выгода от этого? Возможно, только если они пытаются внести раздор между ними, в надежде, что разругавшись, Гиргит перестанет помогать Сорахашер. Или ещё что-то? Меня настораживало, что убийца оставил пузырек у жертвенника. Ни Нага, ни Капи бы не оставили следов. А здесь – кажется, те, кто это сделал, хотели, чтоб мы его нашли.

Я чувствовал, что всё не так. Слова Амали о том, что орден пойдёт на всё, чтоб не дать рухнуть устоявшемуся порядку, не выходили из головы. А что если Накта Гулаад всё же узнали? Но от кого? Амали? Нет, она не могла. К тому же она бежала из дворца рано утром. А если не бежала? Что если она прямиком отправилась к своим сёстрам и выложила, всё что узнала? Или отправилась прямиком в храм, чтоб подсыпать яд в кубок невесты? Нет, мне не хотелось в это верить. Иначе выходило, что я абсолютный болван и не увидел ложь, решив, что Амали со мной искренняя.