Она прошла по скрипящим половицам и достала коробку. Усевшись перед ней, она заглянула внутрь, чтобы проверить содержимое.

— Это одна из тех, в которые я заглядывала, — сказала она, пододвигая коробку к Дэниелу. Он уселся рядом с ней и стал вынимать вещи и рассматривать их.

Мария встала и открыла другую коробку. Слабый свет просачивался через маленькое окошко, его явно не хватало. Она оставила коробку и прошла через чердак, чтобы зажечь в углу старую лампу под абажуром, а потом устроилась в полуметре от Дэниела и стала рассматривать содержимое коробки.

Убедившись, что там тоже лежат вещи Эдмунда и Зоэ-Клер, она отодвинула ее в сторону Дэниела.

— Это вам, — сказала она и села, притянув колени к груди и обхватив их руками. — Не известно, что вы найдете в других коробках. Если вам это интересно, конечно.

Дэниел положил фотографию, которую держал в руках, и посмотрел на Марию.

— Похоже, вы удивлены, что мне это интересно, — заметил Дэниел, глядя, как свет лампы зажигает искры золотого огня в волосах Марии. Он с трудом подавил желание погладить их, погрузить в них руки.

За последнюю неделю он провел слишком много времени с Марией. Слишком много времени рядом с ней, но не касаясь ее.

— Я действительно удивлена, — сказала Мария, серьезно глядя на него. — Неделю назад вы бы не заинтересовались ими так.

Дэниел наклонил голову, размышляя над ее словами.

— Честно говоря, я и сам немного удивлен, — признался он. Дэниел не ожидал той эмоциональной связи, которую ощутил у могил Эдмунда и Зоэ-Клер. И он совершенно не мог предвидеть нежность, которую чувствовал к Марии. — Прошлое моей семьи никогда раньше не казалось мне таким реальным. Вы сделали его таким. — Он потянулся к ней и накрыл ее руку своей. — Спасибо вам.

Ее кожа была теплой. Мягкой. Нежной. Он смотрел, как ее взгляд скользнул по его руке, затем вернулся к его лицу. Ее глаза были такими ранимыми.

— Я думаю, после всего этого вы могли бы быть человечнее, — попыталась пошутить Мария, пытаясь подавить влечение, вызванное прикосновением Дэниела. Он не убирал руку. Его плоть ощущала мощные волны желания, пробегающие по ней.

Она никогда не знала мужчины, который мог бы зажечь в ней огонь страсти, лишь слегка дотронувшись до нее. Сила его прикосновения пугала и в то же время завораживала ее.

— О, я человечный, — тяжело дыша, произнес Дэниел; его голос стал низким и хриплым. Он придвинулся ближе, потом еще ближе. Опершись одной рукой о пол рядом с ней, другой он стал нежно гладить ее руку, плечо, шею, вызывая дрожь желания. — Человечный.

Его рот обрушился на нее.

Одно немедленно стало очевидным — в этом поцелуе не было ничего нормального.

В этот раз Дэниел не ограничился легким прикосновением к ее губам. Он хотел большего, и Мария не отвергала его, желая и нуждаясь в нем так же, как и он; все ее тело горело желанием. Поцелуй начался медленно и нежно. Оба они как бы исследовали друг друга и наслаждались трогательной нерешительностью.

Мария вдруг обнаружила, что ее руки обвивают шею Дэниела, касаются его коротких темных волос на затылке, погружаются в их неожиданную мягкость. Подавляемые неделю желания вырвались на свободу. Она наконец ощутила его теплую кожу под своими пальцами, почувствовала мятный вкус его пылкого рта.

Трепетная дрожь охватила ее, когда его рука скользнула по ее спине. Поцелуй проникал все глубже, движения его языка вдруг стали более чувственными, более настойчивыми. Страстно обнимая ее, Дэниел прижал Марию ближе к себе. Она чувствовала биение сердец, своего и его. Их обоих. Оглушающее биение.

Поцелуй стал необузданным, страстным, его вихрь унес Марию из ее привычного мира, из чердака в техасском городке туда, где она никогда не была до Дэниела. В черную дыру во Вселенной, безбрежную и не отмеченную на карте. Но в то же время до краев наполненную Дэниелом.

Она не сознавала ничего, кроме этой секунды, этого места, поцелуя этого мужчины. Ей показалось, что так было всегда. Она не могла бы ответить ему ничем меньшим, чем полное безумие, даже если бы хотела этого.

А она не хотела.

Дэниел чувствовал, что не может больше себя сдерживать. Наконец-то Мария была в его объятиях!

У нее был сладкий вкус весны, свежести и соблазна, ее поцелуи были опьяняющей смесью невинности и опыта. Дэниел ощутил нестерпимое желание опрокинуть ее на пол и заняться с ней любовью прямо здесь и сейчас.

Дэниел все больше хотел Марию. Нет, он не хотел Марию горячо, жадно и стремительно.

Он хотел ее медленно. Он хотел растянуть удовольствие.

Он хотел ее где-нибудь в более подходящем для этого месте.

Он отпустил ее губы, одной рукой осторожно приподнял ее лицо, чтобы встретить ее взгляд. Ее васильковые глаза были чернильно-синими от страсти, и он едва удержался, чтобы не прильнуть к ней снова.

Мария смотрела на Дэниела, желание пульсировало в ней. Никто никогда в жизни не целовал ее так.

— Мария?

Она улыбнулась, почувствовав неожиданное удовольствие от своего имени на его губах, от его охрипшего, низкого голоса. Сама она не могла бы вымолвить ни слова. Ее губы онемели и распухли от его поцелуя.

Ее тело горело, возрожденное к жизни новым, неутоленным голодом. Дэниелом.

— Я хочу тебя, — сказал Дэниел мягко. Его пальцы ласкали ее скулы. Его глаза обещали сумасшедшую страсть.

Но не более того.

Мария заморгала, чувствуя, будто пробудилась от сна. Прекрасного, волшебного сна.

Сна, который никогда не станет явью.

Она отстранилась и попыталась отодвинуться от Дэниела, не уверенная в том, что сможет сохранить ясность мысли, если он продолжит ласкать ее. А она должна мыслить ясно. Быть разумной.

— Нам не следовало этого делать, — сказала Мария. Ей едва удалось сделать голос спокойным, ее губы все еще помнили поцелуй Дэниела.

— Почему? — спросил Дэниел. Его голос был одновременно нежным и требовательным, глаза посерьезнели.

— Это было неправильно, — ответила Мария, подыскивая объяснение, которое покажет, как ее испугала собственная реакция, как сильно она боится поддаться чувствам и забыть все предостережения здравого смысла. — Вы скоро вернетесь в Даллас. Моя жизнь — здесь.

Дэниел внимательно посмотрел на нее.

— Я не знаю, как противостоять этому, — тихо сказал он. — Я не знаю ответа. Я только думаю, что у меня есть вопросы. Вопросы о тебе и обо мне. О нас. — Его взгляд пронзал ее до самого сердца, и Мария почувствовала, что слабеет внутри, просто глядя на него, вспоминая его руки, обнимающие ее. — Разве у тебя нет вопросов, Мария?

Дэниел не мог поверить, что все произошедшее между ними — всего лишь стечение обстоятельств. Горячий ответ Марии доказывал что-то иное.