— Машенька, как для себя готовил…

— Спасибо, Мишаня, — с благодарностью кивнула она. — А Коленьке действительно не давай, у Коленьки нервы.

В этот момент цесаревич как раз принес императору бокал с коньяком, который и был употреблен последним фактически в один глоток. Дождавшись, пока чуть отпустит, Николай буркнул:

— Мишаня, что ты там опять придумал? Давай полный расклад.

— Как мы установили, государь, — начал князь, — все пятеро молодых людей члены ндрангеты, крупной и влиятельной в Италии преступной мафиозной семьи, штаб-квартира которой находится в Генуе. Именно членством в ндрангете и объясняется такая наглость их поведения. Теперь по моим предложениям. Было бы очень неплохо, если бы Алексей нанес визит вежливости главе ндрангеты, князю Берлускони, и потребовал материальную компенсацию за понесенные моральные страдания. Думаю, те шестьдесят пять миллионов рублей, которые потратил внук на яхту, подаренную мне, будут вполне адекватной компенсацией за мучения Алексея, а в качестве назидания и предупреждения можно сжечь со всем содержимым портовые склады ндрангеты в Генуе. Ежу понятно, что после подобного итальянцы сами избавятся от тех пятерых борзых малолеток, а все непричастные, учитывая характерный почерк Алексея при нанесении им этим пятерым увечий, прекрасно поймут, откуда именно растут ноги. А чтобы вообще никаких сомнений не осталось, предлагаю этим пятерым малолеткам прямо сейчас в больницу отправить похоронные венки с лентами, на которых русским по-черному будут нанесены соответствующие моменту «кому» и «от кого». Как-то так, государь.

— Шура, что думаешь? — Николай, прищурив глаза, смотрел на сына.

— Дядька Михаил, как всегда, даже на ровном месте извлекает прибыль. — Цесаревич обозначил поклон в сторону князя. — Но у меня есть дополнение. Раз уж действовать мы будем в порту Генуи, пусть норвежцы, явно там имеющие хорошие связи, помогут нам с оперативной информацией. Пусть формально, но замазать их необходимо.

— Молодец, Шурка! — хмыкнул Пожарский. — А я этот момент как-то упустил.

Император кивнул и посмотрел на младшего брата. Тот поморщился:

— Князь Берлускони? Мне в московских полицейских сводках эта фамилия попадалась, что-то связанное с мелкими банковскими аферами. Надо бы Лешку Нарышкина с внуком отправить, явно этот Берлускони всю европейскую уголовную шушеру знает. И не только шушеру. Пусть наш дипломат под прикрытием соответствующими знаниями обогатится.

— Принято, Вова, — кивнул Николай и перевел взгляд на супругу.

Та отмахнулась:

— Все не можете в ваши мальчишеские игры наиграться? Везде измены с заговорами мерещатся? А вот у меня к внуку будет только одно задание, — императрица мечтательно закатила глаза. — Пусть мне достойный презент из солнечной Италии привезет.

— Договорились, — кивнул император и оглядел сына. — Шура, на разработку операции тебе ровно три часа, как раз к обеду должен управиться. Учти, Лешка должен вернуться во Францию вечером, у нас сегодня опять театр. А вы двое… — Николай повернулся к все еще бледным и «криво» стоящим Белобородову с Кузьминым. — Еще один залет, и… Хотя, — он ухмыльнулся, — что я себя обманываю? Сделать вам я ничего серьезно не могу, вы ведь у нас со всех сторон особенные и находитесь под защитой всемогущего великого князя Алексея Александровича! — Император ощерился. — Но регулярно использовать вас в качестве боксерской груши даже он мне запретить не сможет. Намек понятен, бойцы?

— Так точно, ваше императорское величество!

* * *

Король Франции уже которую минуту задумчиво разглядывал шевалье Бланзака, доложившего о произошедшем в Каннах. За что ценил Людовик этого потомственного контрразведчика, так это за то, что тот старался сразу вычленить все плюсы и минусы случившегося не только для Франции, но и для рода Бурбонов в частности.

— Дорогой мой, ты точно уверен, что это был Алексей Романов? — Этот вопрос король задавал уже в третий раз.

— Государь, — шевалье опять обозначил поклон, — с огромной долей вероятности это был именно русский принц. Как я вам уже докладывал, носители с записями с камер видеонаблюдения непонятным образом исчезли, а персонал клуба описать внешность молодого человека почему-то не может. Не смогли они припомнить и девушку, которая сопровождала молодого человека в клуб. То же самое случилось и в клубе Сен-Тропе — носителей записей нет, внешность парочки никто описать не может. Но по стилю поведения, уровню владения приемами рукопашного боя, способностью «отводить глаза» окружающим и сопровождающему автомобилю марки Mercedes, из-за которого и началась свара с итальянцами в ночном клубе Канн и который мы по дорожным камерам отследили до Монако, можно однозначно сделать вывод, что это был молодой Романов.

— Какие будут предположения относительно личности девушки? — раздраженно протянул Людовик.

— Не могу знать, государь, — вытянулся Бланзак, предпочтя оставить свои догадки при себе. — Это может быть кто угодно — от элитной эскортницы из Монако до любой из девушек из свиты принца.

Король отчетливо хмыкнул:

— С самого момента прилета в Монако принц демонстрировал прямо образец целомудрия… в известном смысле, конечно же… а тут вдруг сорвался! — Людовик опять хмыкнул и, подумав, решил больше не развивать эту скользкую тему с представителем своих спецслужб: — Больницу, в которую этих итальянцев отвезли, на контроль взяли?

— Конечно, государь.

— Держи меня в курсе. Можешь быть свободен.

А когда за Бланзаком закрылась дверь, король повернулся к сыну:

— Версию с эскортницей можно отбросить сразу. Русскую девушку из своей свиты Алексей тоже бы в сопровождении охраны никуда не повез, так что остается только одна кандидатура… — он многозначительно посмотрел на сына.

Тот обозначил грустную улыбку:

— Именно… Норвежская принцесса Соня, которая постоянно находится рядом с принцем все последнее время. Полностью согласен с тобой, отец. А это означает… — Младший Бурбон вернул старшему многозначительный взгляд.

Король кивнул:

— Или Романовы уже сговорились с норвежцами, или находятся в процессе, но в любом случае принципиальная договоренность между ними достигнута. — Он вздохнул. — Получается, выдать замуж за Алексея нашу Стефанию теперь точно не получится.

— Согласен, — поморщился наследник. — Но можно же как-то использовать эту информацию в наших интересах, только я пока не вижу, как именно это сделать. А ты, отец?

— Парочка мыслей в голове крутится… — протянул задумчиво Людовик-старший. — Но мне не дает покоя выбор Романовых. В большую и светлую любовь я давно верить перестал, значит, норвежцы предложили русским то, от чего последние не смогли