Он очнулся от странных звуков – совсем рядом кто-то тонко и протяжно стонал. Никита Кузьмич с трудом поднял отяжелевшие веки и увидел давешнюю рыжую кошку. Та сидела рядом с ним на лавочке, обернувшись роскошным пушистым хвостом, и надрывно мяукала на одной высокой ноте. Никита не знал, сколько пробыл без сознания – может, минуту, а может, десять. Ему хотелось пить, спина была мокрой от пота, но сердце больше не болело. Кошка ткнулась ему в ладонь – нос был мокрым и холодным.

– Ну, перестань, не плачь, – хрипло проговорил Никита. – Я бы взял тебя к себе, но Шоколад не перенесёт.

При мысли о Шоколаде его подбросило. Пёс негулянный с самого утра! Извёлся, поди, бедняга! Нужно срочно ехать домой. Он сделал над собой усилие и встал. Кошка тоже спрыгнула с лавки и потерлась об его ноги.

– Ну, будь здорова, – попрощался с ней Никита и медленно побрел в сторону станции.

Шоколад встретил его истошным лаем. Он вертелся по прихожей как волчок. Едва Никита взял с полки поводок, как зарычал телефон.

– Кузьмич! Ты где?? – завопил в трубку Куролесов.

– Здесь я, дома, – пробормотал Никита, одной рукой держа мобильник у уха, а другой пытаясь пристегнуть ошейник.

– А чего трубу не берёшь весь день? Я тебе сто раз звонил! Уже ехать хотел.

– Сто раз? – Никита с недоумением глянул на экран. Действительно, девять пропущенных. Ну да, он же, когда сидел в кустах, поставил телефон на беззвучный режим. Вот и сейчас вместо звонка шла вибрация. – Ну прости, – сказал он Куролесову, – звук выключил, а вернуть забыл.

– Ты это дело брось, – не унимался Сашка. – Мало ли что может случиться? Я же волнуюсь. Вон Лену даже допёк, она тоже стала волноваться.

– Лену? Какую Лену? – не сразу понял Никита.

– Ну как. Лена, моя… будущая жена. Она за тебя знаешь как беспокоилась? Такая, ранимая, добрая. – В голосе Куролесова явственно послышалась нежность.

– Ах, ну да. Прости, позабыл. – Никите наконец удалось пристегнуть Шоколада, и он вывел его на площадку. – Привет ей передавай, что ли.

– Передам, – обрадовался Куролесов. – А ты что дышишь так тяжело? Как самочувствие?

– Нормально все. С псом гулять иду.

– Поздновато для прогулок, – заметил Сашка уже спокойней. – Ну ладно, не буду мешать. Ты давай, мобилу включи и, если что, звони, не стесняйся. Мы приедем. – Слово «мы» Куролесов подчеркнул особой интонацией. Понятно было, что ему очень приятно всякий раз упоминать свою Лену.

– Приезжайте в гости, – пригласил Никита Кузьмич. – Вдвоём.

– Приедем, обязательно!

Сашка отключился. Шоколад, от нетерпения повизгивая, крутился вокруг ног Никиты, норовя запутать поводок. Тот вдруг отчетливо вспомнил, как они с Владой выводили пса на прогулку. Он так же суетился вокруг девушки. Влада весело смеялась. Никита тяжело вздохнул.

– Ну что, Чёрный, бросила она нас? – Он грустно улыбнулся. – Не нужны мы ей больше. Она со мной на «вы» разговаривает, делает вид, что не знает. А она ведь виновата перед нами, как виновата… эх… – Никита безнадёжно махнул рукой и побрел вниз по лестнице.

Назавтра ему стало нехорошо настолько, что пришлось вызвать «Скорую». Молоденькая врачиха сняла кардиограмму и озадаченно покачала головой.

– Вам в больницу надо, предынфарктное состояние. Если что, не откачают.

– Нет, в больницу не поеду. Я там уже месяц провалялся. И собаку не с кем оставить. – Никита отчаянно замотал головой.

– Если с вами что-то случится, она и так одна останется, – заметила девушка, но настаивать не стала. Заставила Никиту заполнить бланк отказа от госпитализации и уехала вместе со своим фельдшером, пожилым, явно пьющим дядькой с лысой головой и мясистым сизым носом.

Никита принял лекарство и прилёг. Через полчаса ему показалось, что тяжесть, навалившаяся на сердце, уменьшилась. Он набрал Сашку.

– Привет, – сразу отозвался тот. – Как дела?

– Да так себе, – признался Никита. – Что-то занемог я. Пса жалко, ему бы погулять, а я лежу. Ты занят сейчас? На работе?

– Я на работе, а вот Ленка моя дома. Она там работает, сувениры разные плетёт из соломки. Хочешь, приедет к тебе? Поухаживает, и с Шоколадом погуляет. Давай?

Никите совершенно не хотелось общаться с незнакомой Ленкой, к тому же он отлично знал Сашкину жену Любу. Выйдет неловко и некрасиво по отношению к ней. Но глядя на изнывающего около дивана пса, он решился.

– Ну давай. Пусть приедет. Ненадолго.

– Окей. Я ей адрес пришлю. Она на машине. Скоро будет.

Никита отложил телефон и поморщился от боли в левом боку. Эх, Сашка, предатель! Бросил бабу, с которой двенадцать лет прожил, она ему двоих детей родила. Променял на какую-то девку, плетущую соломку… И тут же его кольнуло. А сам-то он кто? Не предатель? Потащился на другой конец города разыскивать лживую девчонку, унижался перед ней. Самое настоящее предательство Нади и ее памяти. От этих мыслей ему стало ещё хуже, аж тошнить начало. Никита Кузьмич закрыл глаза и постарался уснуть. Ему удалось задремать поверхностным, неспокойным сном.

Разбудил его звонок в дверь. Шоколад с громким лаем помчался в прихожую. Никита с трудом поднялся и побрел открывать. На пороге стояла миловидная женщина лет сорока, одетая просто и так же просто причесанная. Светлые волосы были небрежно забраны в хвостик, на лице ни грамма косметики. Добрые голубые глаза смотрели на Никиту сквозь стёкла очков.

– Здравствуйте, я Лена.

– Надо же, – не сдержался Никита Кузьмич. – Я думал, вы другая.

– Какая? – Она улыбнулась. Улыбка у неё была чудесной.

– Да вы заходите, чего на пороге стоять. – Никита отошёл в сторону, пропускная гостью. С каждой минутой она нравилась ему все больше.

Лена зашла в прихожую, сняла замшевые сапожки без каблука, куртку и осталась в джинсах и свитере.

– Вы сегодня ели что-нибудь? – Она внимательно взглянула на Никиту, словно у того на лбу написано было, принимал он пищу или нет.

– Ну так, – неопределённо мотнул он головой.

– Ясно. Не кушали. Сейчас поставлю суп и сбегаю погуляю с собакой. – Лена потрепала Шоколада за ухом. Тот сразу же зажмурился от удовольствия. Она быстро прошла в ванную, вымыла руки, затем отправилась в кухню, наказав Никите: – Вы пока лежите, отдыхайте.

Он послушно лёг обратно на диван, с удовольствием слушая, как позвякивают на кухне кастрюли. Минут через двадцать Лена заглянула в комнату:

– Все, мы гулять. Суп закипел, как раз к нашему приходу сварится, и будем обедать.

Хлопнула входная дверь. Никита вдохнул запах, доносившийся из кухни, и сглотнул слюну. Лена вернулась, вымыла Шоколаду лапы, быстренько разлила по тарелкам вегетарианский борщ, насыпала в него зелени и чеснока, нарезала армянский лаваш, купленный в киоске поблизости. Они мирно обедали, Шоколад лежал рядом, вытянув лапы и положив на них свою чёрную голову. В кухне витали покой и уют.