не первый десяток лет. По городу ездили военные патрули. А мы тут были первыми иностранцами за последние годы. Поселили нас, конечно же, в самой лучшей гостинице для богатых паломников. Оказывается, поклониться святому Асифу приезжают мусульмане из разных регионов Индии. Для этого существует два варианта. Можно приехать в любой день, подойти к гробнице и заглянуть в небольшое оконце. Через него возможно разглядеть само надгробие, покрытое исторической тряпочкой. К ней добавили в последние годы ещё покрывало. Оно современное, и надписи на нём не имеют отношения к ивриту. Скорее, это язык урду, а, может, даже и арабский (хотя откуда ему тут взяться?). Все эти восклицания и вопросы в пространство я услышал от взрослых, обсуждающих эти серьёзнейшие проблемы мировых религий, стоя возле надгробия как раз тринадцатого числа. Именно в этот день в шесть часов утра, практически на рассвете, старший рода потомков святого открыл помещение. Зная о паломниках из Советского Союза, городские власти ограничили посещение святыни для местных и других приезжих. Время нам назначили как раз на открытие. При этом квартал был оцеплен полицией и военными так, что кроме нас туда и мышь не проскочила. Нам дали ровно час, чтобы потом можно было удовлетворить всех остальных желающих. Как объяснял смотритель, нам позволили зайти внутрь по особому распоряжению муфтия. Причём даже не местного, а связывались с вышестоящим. Дело в том, что вход внутрь мавзолея доступен только правоверным мусульманам. Однако на деле оказалось, что и советским атеистам при желании и административном ресурсе, зайти тоже реально. Хотя атеистами наши люди были только напоказ. Вон как после перестройки все бросились креститься! Как советский октябрёнок, я плохо себе представлял, кто такой Иисус Христос. Тем более, что папа мой был коммунист. Кстати, позже старший брат объяснил, что при всём этом я был крещён, правда втихаря от отца. Да и трудно было избежать этого при живом прадеде, который являлся духовником самого Столыпина. Я слышал мельком о христианстве и знал, что Христос — это такой Бог в ней. Но что он тут похоронен, мне как- то не казалось удивительным. В детстве такие проблемы настолько далеки, что кажутся мелкими или вообще не существующими. Гораздо больше меня тяготил тот факт, что до этого родители ездили глядеть на йети, которых так и не обнаружили. Вернее, они общались через проводника с каким-то арийцами, а вот были ли те этими самыми йети, я так и не понял. И вот что интересно, вся эта история с посещением могилы святого Исы, которого также называют некоторые Иисусом, вспомнилась мне, когда я наблюдал ролик в ютубе. Тогда, во время нашей специальной операции на востоке бывшей Украины, засняли следующую сцену: двое солдат подходят к церкви на освобождённой от нацистов территории, оба с белыми повязками и буквой Z, как опознавательными знаками российской группировки. Один, мусульманин (явно из кадыровцев, с характерной для чеченцев растительностью на лице), расстилает перед церквушкой коврик и начинает совершать намаз. А другой, похоже православный (лицо славянское), ходит вокруг с автоматом наизготовку и явно охраняет ритуал, совершаемый его товарищем. Вот в этот момент и всплыла в памяти вся описанная выше история. Иисус, мусульманин, православие, ислам, индуизм — какая разница. Все мы ходим, как говорится, под Богом. И называйте его как вам удобнее и ближе по рождению, убеждениям, вкусам, в конце концов. А самое главное, чтобы вы верили во что-нибудь, что несёт пользу людям, лично вам и вашей душе. Аминь!

Примерно через год заканчивалась отцовская командировка в Индию. На тот момент для нашей семьи, в основном для родителей, она была самым знаковым событием в жизни. Хотя, как выяснилось через несколько десятков лет, для меня ещё в большей степени. Мама с папой были тогда в полном расцвете лет, слегка за тридцать. На хорошем счету у начальства, партийные. С перспективой творческого и служебного роста. Поэтому отцу удалось продлить срок командировки почти в два раза. Уезжать он не хотел, но всему есть предел. И тут у его начальника Владимирова случилось несчастье — умерла жена. У неё были большие проблемы со здоровьем. Она почти не выходила на полянку, потому что являлась весьма грузной и ей тяжело было передвигаться на ногах. Обычно индийцы-помощники выводили её во двор и усаживали в большое кресло. Делалось это уже после заката, когда спадала жара. Всё светлое время суток она находилась в помещении под кондиционером. Я помню рассказ отца о том, что, когда семья шефа приехала в Дели после отпуска в Союзе, он встречал их и наблюдал, как пришлось подгонять прямо к трапу самолёта «Мерседес» начальника. Сама жена шефа пройти расстояние до аэровокзала не могла. Мы, дети, из разговоров взрослых слышавшие странный диагноз большой женщины, шептали друг другу на ухо, видя её: у неё нарушенный обмен веществ. Что это такое, мы, конечно, не понимали. Но делились новостью между собой каждый раз при виде несчастной. Владимиров привёз из Союза на работу своего взрослого сына с молодой женой. Они трепетно ухаживали за мамой. Я наблюдал их состояние, когда она умерла. Помню эти траурные дни в нашем посёлке, когда я первый раз услышал слово кремация. И суету по отправке урны с прахом на Родину. Владимировы уехали в СССР, и на месяц папа стал самым большим начальником всего АПН в Индии. И уже заходила речь о том, что Владимиров не вернётся, а отца оставят вместо него ещё на неопределённый срок. Для меня это было, как приговор о пожизненном сроке. Я жутко хотел в Москву. Мне казалось, что там самая жизнь и, как рассказывал папа после кратковременной отлучки в Союз, там молоко продают в магазине в треугольных бумажных пакетах-пирамидках… фантастика — не то, что тут в примитивных дурацких стеклянных бутылках. Ну, как можно было продолжать жить в этой отсталой стране, на такой жаре, не видя уже много лет снега, да ещё когда там происходили такие чудеса… молоко в бумажных пирамидках? И тут, на моё счастье, в Индию возвращается папин начальник Владимиров. Да к тому же не один, а с новой женой. Кажется, так представили ту женщину, которая была при нём. На самом деле она ему женой не являлась, а лишь подругой, которая решила попробовать, каково это жить за границей в качестве супруги большого начальника. Но, видимо, планы у них были серьёзные, ибо в те времена о моральном облике ответственного загранработника заботились не только партийные, но и