Вернувшись в гостиную, я попыталась посмотреть какой-то новомодный сериал, но так и не смогла сосредоточиться: мысли упрямо возвращались к прошлой ночи. Грязные разговоры, прерывистое дыхание на моём лице, пальцы, собственнически сжимающие шею. Со мной что-то не так? Почему это так заводит меня? Может, стоит поговорить об этом с Жаклин?

*****

— Ты выглядишь, как-то по-другому, Тина, — подруга с подозрением уставилась на меня, не донеся до рта чашку с кофе. — И что с твоими губами?

— Я... а что с ними?

— Покусанные и опухшие. Колись, где ты была в пятницу?

Я с мольбой посмотрела на Элисон, надеясь, что она, как обычно, осадит любопытство Жаклин, но та лишь пожала плечами:

— Вероника Марс права. Ты на себя непохожа. Ничего не хочешь нам рассказать?

У нас с девчонками не было секретов друг от друга: об их интимной жизни я знала всё. Элисон потеряла девственность в пятнадцать с парнем, который был старше её на два года, когда его родители гостили у родственников в Майами. После этого они попытались встречаться, но не смогли продержаться вместе и недели. По словам Элисон, он слишком много жаловался на младшую сестрёнку и дороговизну кофе в Старбаксе, что было недостойно её парня. Жаклин лишилась невинности с солистом местной группы «Блоуэрс» в его фургоне после концерта. Весь процесс не занял и двух минут, но, технически, миссия была выполнена. Она больше никогда не виделась с ним, и разочарованная подобной невыносливостью, выкинула все его диски.

Поэтому я решилась рассказать им если не всю правду, то хотя бы её часть.

— Вчера я потеряла девственность, — выпалила я на одном дыхании и быстро опустила взгляд на чашку.

— Ни хрена себе! — взвизгнула Жаклин, так что люди за соседними столиками стали оборачиваться в нашу сторону. — С кем? Как? И ты так просто об этом говоришь?

Серые глаза Элисон через стёкла очков светились любопытством.

— Это был Рой, да?

— Нет... не Рой. После вечеринки у Барта Стюарта, я поехала домой... к одному парню.

— К кому? — в один голос воскликнули подруги.

— Вы его не знаете, — скрестив под столом пальцы, пробормотала я.

— Не знаем?!

Судя по горящим глазам, Жаклин разрывало от восторга.

— Тина! Как вы познакомились?

— Эээ… на улице…

— Я хочу знать подробности! У него большой? Как всё было?

— Было… — сердце забилось быстрее от горячих воспоминаний. — Потрясающе... Ничего подобного я никогда не испытывала.

— Потрясающе? — подруга сморщилась. — Ну, может быть, всё было не так плохо, но первый опыт нельзя назвать потрясающим. Горящая огнём вагина и кровь — это ты называешь потрясающим? Бррр... Слава богу, что девственность нельзя вернуть! Для чего она, вообще, чёрт подери, понадобилась? — она потрясла руками в воздухе. — Потешить самолюбие первооткрывателя? Так мужики всё равно это не оценят.

Глядя на искреннее возмущение подруги, я невольно захихикала.

— Раньше девственность была чем-то вроде знака качества для будущего мужа, — с видом профессора заявила Элисон, спуская оправу на кончик носа. — Если после первой ночи на простынях не было крови, блудницу с позором выгоняли из дома, — она перевела взгляд на Жаклин, и её губы скривились от сдерживаемого смеха. — Ты бы осталась незамужней до конца своих дней и, скорее всего, закончила жизнь в публичном доме.

— Так же, как и ты, маленькая шлюшка, — Жаклин игриво ударила подругу по руке, — думаешь, я не знаю, что Ленни Закман по ночам шастает в окно твоей спальни?

Элисон дёрнула плечами в пораженческом жесте.

— Ладно, подловила, — она повернулась ко мне. — Так вы с этим парнем теперь вместе? Или это был одноразовый секс?

Но Жаклин не дала мне ответить.

— Я тебя умоляю! Конечно, это был разовый секс. Девственности лишаются двумя способами: вы встречаетесь, а потом решаете, что пора, делаете это и начинаете сношаться каждый день как кролики. Либо второй вариант: ты находишь парня, с которым готова это сделать, делаешь это, и ваши пути расходятся как в море корабли. Для чего ему перезванивать тебе? — она сложила пальцы в подобие телефонной трубки и поднесла к губам. — Дорогая, ты лежала подо мной бревном, поэтому я умираю как хочу попробовать ещё?! — скривившись, откинулась на спинку стула. — Не смешите меня. Есть только одна причина, по которой парень будет готов тебе перезвонить, после того как у вас был секс: ты была горяча и изобретательна.

Все краски этого дня вдруг поблёкли. В словах Жаклин был смысл. Чем я могла удивить искушённого Алекса? Ответ был очевиден — ничем. Я была робкой и неловкой.

— Эй, ты чего погрустнела? Тебе нравился этот парень?

Я помотала головой, пытаясь не выдать своей подавленности.

— Не то, чтобы сильно.

Врунья.

— Жаклин, не видишь, ты расстроила её, — Элисон укоризненно посмотрела на подругу. — Может быть, у них всё получится. Никогда не знаешь наверняка.

Жаклин ничего не сказала, но по выражению её лица я видела, что она совсем так не думает.

— Так, когда мы сможем навестить твоего горячего дядюшку? Умираю, как хочу позагорать. Учёба меня измотала.

От мысли, что Жаклин флиртует с Алексом, мои брови непроизвольно сдвинулись к переносице. Теперь я ещё и ревную?

— Может быть, завтра, — неуверенно ответила я и подняла руку, чтобы попросить официанта меня рассчитать. Пришло время ехать на работу.

Едва я сунула двадцатку в счёт, на столе волчком закрутился мой мобильный. На экране высветился номер Дэна Хетфилда, хозяина «ДаПино».

— Тина, я хотел предупредить тебя, что сегодня ты можешь отдохнуть, — прозвучал в динамике его скрипучий голос. — К нам нагрянула экологическая служба, и остаток дня мы будем закрыты.

Кажется, визит к врачу можно не отменять.

— Спасибо, что предупредил, Дэн. Тогда увидимся послезавтра.

Посидев с подругами ещё немного, я позвонила Эйбу, чтобы сообщить, что смогу поехать к врачу, но, как оказалось, зря: он уже ждал меня у выхода из кофейни. Оставив девчонок обсудить моё новообращение, я села в машину, и уже через двадцать минут стояла у внушительных дверей частной клиники в Нижней части Манхеттена. Несмело войдя внутрь, я подошла к стойке ресепшен.

— Я Тина Эрриксон, меня...

— Вы от мистера Мерфи? — встрепенулась светловолосая регистраторша, — врач уже ожидает вас.

С благожелательной улыбкой на лице, она проводила меня по коридору к двери с золотой табличкой «Доктор Элла Л. Кауфманн» и распахнула передо мной дверь.

— Прошу.

Доктор Кауфманн, сухощавая высокая женщина, в течение часа скрупулёзно заполняла мою медицинскую карту, выясняя каждую мелочь: обильность и регулярность цикла, наследственные заболевания, аллергию на препараты, чем я болела в детстве, и даже какие тампоны я использую. Когда она стала расспрашивать меня о наличии половой жизни и количестве партнёров, я густо покраснела. Я ещё не привыкла к мысли о том, что всё поменялось.