— А мы, хотя и знаем, что эпизоды преступлений связаны, по-прежнему не знаем, какая связь между жертвами.

— Публичные люди! Выдумаете…

— А ведь, пожалуй, это их всех и объединяет!

— Род занятий?

— Вот именно.

— Пожалуй. Все они в каком-то смысле звезды телеэкрана, босс.

— Нет, право же, надо мне почаще смотреть телевизор.

— Конечно, босс, это непростительный снобизм — игнорировать «ящик». Рискуете в один прекрасный день оказаться не в курсе.

— Вы правы, Стэплтон. Современный детектив не имеет права удаляться в башню из слоновой кости, замыкаться.

— Точно, босс! Надо быть с массами и в гуще жизни, а это и значит смотреть телевизор.

— Кстати, Арина, надо бы узнать — может, в «ящике» еще кто-то пропал?

— Выясним… — вздохнула Снежинская.

— Кстати, вы занимаетесь еще сковородинской бухгалтерией?

— Конечно.

— И что же?

— Много интересного, босс. Но, в общем, ничего такого, что имело бы отношение к нашему делу. Кроме клипа Даши. Подозрительный толстяк-спонсор в нашем случае действительно оказался ни при чем.

— Значит, совсем ничего? Аудит почти завершен — и никакой зацепки по бухгалтерской линии, которая могла бы нам помочь?

— Только одно…

— Да?

— Есть там одна странная история с фондом для бездомных…

— Странная?

— То есть история-то сама по себе вполне заурядная: увод денег. Но… Впрочем, пока рано делать выводы. Я должна еще поработать…

— Так работайте, Стэплтон, в чем же дело?! И желательно работайте порасторопнее.

— Вы несправедливы, босс. На мне же еще инокиня висит…

— Это ваши проблемы, дорогая Стэплтон. Уверен, ваш профессионализм…

— Ну, разумеется, босс!

* * *

Между тем Снежинская действительно продолжала осаду монастырских стен и регулярно навещала инокиню.

— Видите ли, дело в том, что несчастье случилось не только с вашей кузиной, — решила использовать последний аргумент и открыть карты Арина. — Опасность угрожает и другим людям.

— Вы серьезно? — Инокиня наконец подняла глаза на свою собеседницу. И они были испуганными.

— Разумеется, не шучу! — развивала наступление Арина. — Может быть, вы все-таки скажете, за что, по вашему мнению, так сурово наказана ваша кузина? Почему ее настигла кара? Я проявляю не праздное любопытство, поймите. Сведения мне нужны для того, что спасти других людей! Что же мне без конца ходить к вам? Право, не хочется беспокоить сестер и покой обители…

Некоторое время инокиня молчала, то ли раздумывая над словами Снежинской, то ли над ее бесконечными визитами. Наконец тяжело вздохнула:

— Хорошо, я скажу. Вы ведь женщина… Тут прежде меня расспрашивали мужчины, и я, конечно, никогда не решилась бы открыть им Беллочкину тайну. Но вы женщина, и…

— Да?

— Вряд ли мой рассказ вам поможет, но вы хотя бы оставите меня и обитель в покое. Верно?

— Конечно, конечно, — клятвенным голосом заверила Снежинская. — Говорите скорей — и мы немедленно оставим вас всех в покое!

* * *

— Оказывается, она когда-то отказалась от ребенка, босс.

— Куда вы клоните, Стэплтон? О чем вы?

— И он — один из приемных детей Сковородина. Может такое быть?

— Продолжайте…

— Версия такова: Белла Борисовна осталась после тяжелого развода одна, вспомнила о брошенном ребенке. Страх одинокой старости, все такое… Ну, крыша у нее немного поехала! Она стала шантажировать Сковородина. Потребовала вернуть свое право на ребенка или самого ребенка.

— Мальчика или девочку?

— Откуда я знаю! В общем, Белла потребовала, а Сковородин уперся. И она решила его убрать, замаскировав это под серию аналогичных преступлений. Для начала разыграла собственное исчезновение… Я не понимаю, чему вы усмехаетесь, босс?

— Какого ребенка она просила вернуть? Уточните все-таки, Стэплтон. Уж не Анюту ли Сковородину? Как Белла Борисовна себе это, по-вашему, представляла? Надеялась, что ей завернут ее девочку в пеленки и отдадут обратно?

— Ну, не знаю…

— Вы же видели эту деваху, Стэплтон! Она сама кого хочешь завернет.

— Я же говорю: крыша у Топорковой поехала!

— Лихо. Значит, по-вашему, заказчик — Белла Топоркова?

— По-моему, хорошая версия.

— А по-моему, никуда не годная.

— Как вы жестоки…

— Тем не менее надо проверить, кто родители приемных детей Сковородина. Сможете?

— Для Арины Снежинской нет ничего невозможного, — вздохнула помощница детектива. — Даже если бы Сковородины скрывали свои тайны за семью замками!

— Стэплтон, когда вы начинаете так себя хвалить, я начинаю нервничать — того гляди, потребуете повысить себе зарплату.

— Да я сроду еще не видела, как вы нервничаете!

— Еще скажите, что никогда не видели, как я повышаю вам зарплату.

— Видела, но вы повышаете ее так редко… И я успеваю забыть, что такое возможно.

— Ладно, по окончании этого расследования проиндексируем вам зарплату на…

— Тридцать процентов!

— С ума сошли? Двадцать процентов. И ни доллара больше!

— Хорошо, я согласна. Так и быть.

— Кошмарная женщина! Она еще делает мне одолжение! Да вы по миру меня скоро пустите…

— А что, по-вашему, я должна питаться пахиподиумами? Смотрите, какая инфляция…

— Ну, вы же возлагаете такие надежды на свои колючки!

— А куда еще мне их возлагать? На бессердечное начальство?

— Вы сегодня замолчите, наконец?

— Конечно! — обиженно согласилась Арина. — Ведь так легко заткнуть рот слабой женщине, к тому же подчиненной…

— Все! У меня важная встреча! — Филонов поспешно встал из-за стола и ринулся к дверям.

А Снежинская с довольным видом оглядела опустевший офис: поле битвы, как известно, остается за победителем.

В назначенное время ведущий телепрограммы «Перед законом все равны» Геннадий Дудкин остановил свою машину напротив магазина «Все для дома». На обочине широкого магистрального проспекта с интенсивным движением.

Это было время, назначенное Геннадию вымогателями из серого «Мерседеса». Ивану Петровичу Захарову все-таки удалось уговорить Дудкина сотрудничать.

Дудкин прождал почти сорок минут. И уехал. Никто на встречу с ним не явился.