– Ты мог ее убить. Если желаешь закончить начатое – лучше сделай это, пока она не пришла в себя. – Садар был, как всегда, предельно прямолинеен.

– Не сейчас. Сначала я хочу выяснить планы Эваларда.

– Чтобы понять этого чокнутого, надо самому тронуться рассудком. В том, что он делает, нет никакого смысла.

– Его драконы нас убивают. В этом есть смысл, – жестко произнес Шандор.

– Временами мне кажется, что мы что-то упускаем…

Садар колебался. Эти сомнения следовало пресечь. Кровь серебряных драконов пробудила в его теле иную магию, но она же делала нерешительным. Вечный искатель истины, он порой заходил в своих изысканиях слишком далеко.

– Сомневаешься? Вспомни об Илиар. Она тоже сомневалась.

Гримаса боли исказила лицо брата, а в глазах застыла вечная мука. На мгновение, всего лишь на мгновение Шандору стало стыдно. Как брат он понимал и разделял горе Садара, потерявшего любимую, но как Повелитель был обязан напомнить, к чему приводят неуместные колебания.

Садар вернулся в Гардонор. Шандор сам приказал ему отправиться в город, чтобы успокоить стаю. Наверняка весть о том, что три дракона правящей ветви находятся в деревне ан-даров, уже разлетелась по башням.

Слухи необходимо пресечь, какими бы они ни были. Ан-дарам не нужно драконье внимание, они живут под их защитой и учатся магии. В остальном же жизни истинных драконов и отмеченных проклятием не должны пересекаться.

Шандор верил в дело своего отца, надеялся на успех, но как Повелитель, мысленно готовился к неудаче. В этом случае ан-даров придется переправить в Виндор или в любое другое поселение. Бескрылые должны жить с себе подобными, а не грезить о городах, чьи башни устремлялись в небеса. Драконы и ан-дары сосуществуют раздельно. Так было всегда и он, Шандор, позаботится, чтобы эта традиция соблюдалась и впредь.

– Мой Повелитель. – Брианна возникла на крыльце и замерла в нерешительности.

– Закончила? – спросил он, хотя хотел произнести иные слова.

Он боялся даже поинтересоваться, жива ли Ариана или же умерла, словно озвученный вопрос мог внезапно перевесить чашу весов.

– Она не сможет восстановиться без магии. Вам следует снять печать.

– Мне следует? – еле слышно, словно не доверяя собственным ушам, уточнил он.

– Вы пожелали, чтобы я исцелила эту девушку. Так дайте же мне возможность выполнить ваш же приказ!

Немыслимо! Вместо того чтобы начать мямлить и извиняться, Брианна повысила на него голос. Та, которая прежде боялась даже поднять взгляд на своего Повелителя, смотрела открыто, бесстрашно. Такой взгляд Шандор видел только у истинных дракониц, защищавших свое гнездо.

– Я подумаю над твоей просьбой. Возвращайся к детям.

– Но Серебряне надо влить обезболивающий отвар через час.

– Ее зовут Ариана, – неожиданно для себя произнес Шандор.

Он сам дал Ариане прозвище, которое не позволило бы никому в Гардоноре забыть о ее происхождении, а теперь одно только его упоминание сделалось ненавистным.

– Я сам обо всем позабочусь. Свободна.

Брианна открыла рот, точно собираясь оспорить его приказ, но потом быстро кивнула, опустила голову пониже и прошмыгнула мимо. Несколько торопливых шагов – и она растворилась в ночи.

Ночное небо прекрасно. Залитое лунным светом, оно открывало для драконов Авендора весь мир, серебристое сияние светила отражалось в их блестящей чешуе, наполняя тело магией. Алуна всегда заботилась о своих детях, даже когда они ее оставили и изменились.

Драконы должны знать, что их Богиня рядом.

С этой мыслью я и проснулась. А потом начался форменный кошмар, заставивший меня пожалеть, что я вообще смогла разорвать пелену забытья.

Я была привязана к кровати, да так крепко, что не могла даже пошевелиться, но самое жуткое – я совершенно не чувствовала тела ниже талии! Зато прекрасно помнила пламя, пожирающее мою кожу, и боль… бесконечную и незатихающую. Такую сильную, что в какой-то момент мне захотелось умереть только для того, чтобы все поскорее закончилось.

– Ты очнулась.

Прозвучало как обвинение, а еще в словах Шандора мне почудилось обещание, что я очень пожалею, раз посмела прийти в себя.

– Ариана, я чувствую, что ты проснулась.

– А я чувствую, что у меня больше нет ног. – Тихий всхлип против воли сорвался с моих губ.

– Глупости. Обе на месте. Слегка не в форме, тем не менее… – Шандор немного помолчал, а потом пояснил: – Я наложил на тебя парализующие чары.

– Зачем?!

– Тебе было пора принять обезболивающее, но я опасался, что ты захлебнешься.

– И поэтому вы использовали парализующую магию? – неверяще прошептала я.

– Да. Именно это я только что и сказал. Если ты что-то не поняла, могу повторить.

Страх тут же вытеснили совершенно иные эмоции. Охренеть у них тут медицина! Хорошо, что не ампутировал. Так, на всякий случай!

Я заметила веревку, надежно примотавшую меня к кровати.

– Тоже ваша работа?

– Ты не лежала спокойно во время перевязки.

Ну конечно! Хорошо фиксированный пациент в анестезии не нуждается!

– Мое состояние – ваша заслуга! – зло бросила я.

– Глупо. Очень глупо с твоей стороны напоминать мне о событиях, приведших тебя к этому положению. – В голосе Шандора прозвучала неприкрытая угроза.

– И что же вы сделаете? Сожжете мне еще и руки? У меня их две. Выбирайте!

Я бесстрашно выставила обе кисти в темноту, но, когда запястья оказались перехвачены, не смогла сдержать испуганного вскрика. Слегка сжав пальцы, Шандор потянул мои руки на себя.

– Выбираю левую. Хочешь узнать почему?

В его тоне не было и намека на угрозу, но мне все равно стало страшно. Во рту неожиданно пересохло. Это был уже не тот Шандор, грозивший сбросить меня с башни, а дракон, который недвусмысленно напрашивался в гости. Причем с ночевкой!

– Не хочешь, да? Я все равно отвечу. – Отпустив правую руку, он принялся медленно поглаживать левую. – Видишь ли, Серебряна, мне пришлось вернуть тебе магию. Без нее ты еще долго не смогла бы оправиться от ожогов.

Так! Магия – это хорошо. Наверное, хорошо. И точно интересно. Но, судя по ноткам в голосе Шандора, размер подвоха заставит меня умолять вернуть ошейник обратно.

– Вижу, новость тебя обрадовала. – Внезапно Шандор склонился к моему лицу. – Рано! Рано радуешься!

– Хорошо, не буду, – прошептала я, старательно вжимаясь головой в подушку.

Я бы и сквозь кровать просочилась, если бы только могла!