ещё Митрий откуда-то взялся, хотя я приказывала ему исчезнуть. Зачем ты помешал этому старому кавалеристу и притащил в наш дом опасного человека?

— Дорогуша, а если бы его приютили другие умные люди? Меня с ним свёл Господь, и это принесёт нам только пользу…

— Какую пользу, тупица? А вдруг Изот ничего не сможет поделать с его увечьями?

— Люди живут и с худшими ранами. Главное, чтобы он сохранил свои способности.

— Скажи лучше — свои проклятия. И я буду не я, если не выясню правду об этом сыне скотницы.

* * *

Изотово лечение и в самом деле оказалось мучительным. Даже не сама работа костоправа. Безумие нарастало, потому что боль, не успевая уйти из одних членов, обрушивалась на другие. А это тупое терзание плоти было много страшнее резких отзывов тела на новые переломы…

На экзекуцию Мартина таскали два дюжих молодца, приставленные купеческой женой. Однажды юноше стало настолько невмоготу, что он уговорил по дороге занести его в Ильинскую церковь35. Новый белокаменный храм давно привлекал его внимание, но сейчас было не до любопытства. Юноша решил, что необходимо помолиться — авось полегчает.

Стоять он не мог, и поэтому попросил молодцев усадить себя на пол, прислонить к стене и ненадолго оставить одного. В церкви было пусто и торжественно гулко. После молитвы боль слегка отступила, и Мартин услыхал в приделе голоса. Сначала он смутился, решив, что невольно подслушивает чью-то исповедь. Но речь шла не о смертных грехах.

— Понимаете, всё валится из рук — всё теряю, всё забываю, у меня подгорает еда, утром не могу проснуться, а ночью — заснуть, — рассказывала женщина. — Батюшка говорит, что нужны молитвы о помощи Господу и святым его угодникам… Но я молюсь и на службах, и в неурочный час… Но муж всё равно недоволен, и дети считают растяпой…

— Знаю, кто вам поможет, сестра, в этих ужасных бедах, — отвечал мужчина. — У нас в слободе есть благочестивый Изот-старец. Он живет неподалёку у Коломенских ворот. Сходите к нему, и избавьтесь от всех напастей.

Сначала Мартин разозлился — зачем Божий храм оскверняют разговорами о подгоревшей еде? Но потом вспомнил, как они с попом Саввой тоже много раз беседовали о мирском прямо в церкви. В конце концов, вера — это жизнь, а ханжество ей только мешает. Однако зачем прихожанку отправляют из храма за утешением куда-то ещё? Юноша захотел увидеть, кто же дает такие советы. Кто на содержании у Изота — поп или кто-то из притча? И парень на руках пополз в трапезное отделение храма.

Когда калека, измученный преодолением нескольких саженей, вывалился в придел, там стоял купец Юда Трофимов. В руке он держал кисть, пририсовывая к фреске «Иисус благословляет детей» большого рыжего кота. Плешь на голове живописца была сильно измазана красками. Юноша изумился: «Купец — посредник между паствой и старцем? И к тому же ещё богомаз? И как можно изображать кота в евангельском сюжете?».

— А, Мартин, пришёл посмотреть на мою работу? — Юда заметил беспомощную позу парня и смутился. — Ну, то есть — тебя принесли… Дай я тебе помогу. И где наши ребята?

— Почему вы в таком виде, уважаемый? — юноша не мог думать ни о чём другом.

— Моё главное дело — здесь. Купец я только чтобы не протянуть ноги от голода. Иконы и фрески прибыли не приносят, хоть и богоугодное это дело, — Юда оставил кота в покое, начав оттирать тряпкой руки и лысину. — Даже когда я писал в Солотче, одно разорение вышло. Архимандрит мне должен остался… Кстати, за сим я тебя у него и вытребовал.

— Но кот на церковной росписи — это разве не богохульство? — вопрошал Мартин, хотя ему рыжий зверь понравился, напомнив об отце Митрии.

— А чего кот? Каноны не воспрещают. А фреска эта — для детей. Знаешь, у кота тоже есть душа, хоть и земная. И ей тоже нужна любовь.

* * *

Нет хуже муки, чем ждать. Не когда ты томишься в предвкушении чего-то сладостного. Но падаешь в бездну неизвестности. Когда ты, словно овощ на грядке — можешь налиться свежестью и соком, а можешь сгнить на корню. И от тебя не зависит ни-че-го.

То, что купец и его жена вдруг решили принять на себя заботы о малознакомом калеке (да ещё из крестьян), выглядело очень подозрительно. Даже если предположить, что отец Мартина был их лучшим другом. Юноша догадывался, что после выздоровления от него ждут каких-то услуг. И эта служба, скорее всего, связана с проклятием Синь-камня. Но попытки что-либо прояснить, наталкивались на стену молчания и недомолвок. Зарайский торговец пока не желал делиться своими планами. И с этим ничего нельзя было поделать.

Походы к Изоту занимали не больше пары часов в день. Остальное время Мартин был предоставлен сам себе. Юда пропадал у своей фрески, Аглая тоже занималась делами вне дома. Чтобы немного отвлечься и не прыгать от боли на стены, юноша попросил себе книг. Но те, что сумел достать купец, быстро закончились. И тогда парень задумался о каком-нибудь собеседнике. Через Зарайск проходил Астраханский тракт, и в городе иногда появлялись очень экзотические странники.

— Нельзя ли пригласить кого-нибудь из них? — обратился Мартин к купцу. — Это спасло бы меня от безумия. Да самому путнику может оказаться приятно заполучить на чужбине благодарного слушателя.

Через несколько дней в дом Юды привели гостя из бухарцев — с серьгой в ухе и свирепым изгибом губ. Судя по не очень богатой одежде это был не купец, а кто-то из его сопровождающих. Тот, кого не оскорбляла беседа с простолюдином.

— Шамиль, а по-вашему — Сашка, — представился смуглый южанин, который очень прилично говорил по-русски. — Только не спрашивай меня, где я выучил ваш язык. Я пересказывал это сколько раз, что более не в состоянии.

— Не мог бы ты тогда, уважаемый, поведать что-нибудь интересное о ваших краях, — попытался поддержать разговор Мартин. — Вот, например, неподалёку от моего села лежит очень необычный жертвенный валун. Нет ли чего-нибудь похожего около Бухары?

— Насколько я знаю, у моего прекрасного города нет камней, которые используются ради ритуальных надобностей, — отвечал Шамиль. — Мой клан для таких целей испокон ездит в один горный кишлак — до него больше недели пути. И как раз там есть один знаменитый валун. Ему посвящена легенда, которая, возможно, тебя заинтересует.

Рассказывают, что на заре веков Всевышний по недосмотру поселил около человеческого селения в горах огромного Змея. А когда люди начали жаловаться на угрозы расправы со стороны грозной