набежали тучи. С неба падали первые капли дождя размером с голубиное яйцо. Вот-вот должен был грянуть ливень. Юноша в панике огляделся. Если оставаться под деревом — точно промокнешь до нитки. А до соборов кремля надо было взбираться в гору на костылях. Калека уже почти двинулся в путь, когда из-за кустов выскочил рыжий кот, словно сошедший с юдиной фрески. Получив «голубиными яйцами» по морде, зверь недовольно мяукнул и юркнул в дыру меж корней рядом с укрытием Мартина.

Парень ради интереса дотянулся до потрескавшегося углубления костылём, и несколько раз стукнул по земле. Дыра ухнула и расширилась, открыв огромный лаз. Насколько большой, что юноша при определенной сноровке мог бы туда вползти. «Значит, с Божьей помощью ничего невозможного нет?» — подумал калека и отложил костыли. Прятаться от стихии в неизвестный подземный ход в его безногом состоянии было невероятной глупостью. Но под впечатлением от сна и беседы то ли с «дочерью», то ли со святым, Мартин утратил способность мыслить здраво.

Лаз оказался высоким и узким, с относительно гладкими каменными стенками. Скорее всего, раньше это был какой-то тайный путь из кремля к Осетру. Но он давно не использовался, а может вообще — пришёл в негодность из-за завалов. Пахло сырым песком и гнилью. На стенах строители тоннеля зачем-то устроили канавки, так что калека мог передвигаться, держась за углубления. В канавках собиралась влага, и руки юноши иногда соскальзывали. Но упасть в сторону из-за узости лаза было невозможно — если только рухнуть вперёд или назад.

Передвижение с непослушными ногами по коридору требовало от Мартина огромных усилий, в том числе душевных (поскольку дно оказалось отвратительно рыхлым). Но впереди виднелся просвет, и любопытный парень решил добраться до него во что бы то ни стало. Даже если придётся ползти по мерзкому «полу». Вскоре оказалось, что подземный мрак разгоняют три большие овальные отверстия, пробитые в потолке тоннеля. И ведущие прямо на поверхность — видимо, в чей-то двор (кремль явно находился намного дальше). Скорее всего, отверстия требовались для поступления воздуха.

Добравшись до последней из этих «шахт», юноша с облегчением увидел, что ход засыпан. Калека так устал, что даже если бы впереди маячили сундуки с золотом, он навряд ли сумел бы продвинуться дальше. Надо было возвращаться на берег. Мартин развернулся, и тут перед ним развернулось великолепное зрелище. Дождь на улице, видимо, закончился, в отверстия ударили солнечные лучи и в тоннеле из пыли и света образовались три столпа. Выглядели они очень необычно. Однако впереди у калеки была обратная дорога, и вечно наслаждаться красотой он не мог.

Мартин уже вступил в первый столп, когда его жутко напугал всё тот же кот. Рыжик, выскочивший из-за спины и огромными прыжками поскакавший к выходу в таком ужасе, словно у него не девять жизней, а одна. Юноша от внезапности отшатнулся и выругался. А аккомпанементом брани стал какой-то свист. Следом в крови ухнуло, и в центр солнечного овала вонзился арбалетный болт, ушедший в песок по самую юбку. В то самое место, где мгновением ранее находился калека.

Кто и зачем хотел его убить? Стрелял ли человек, или это древняя защита от непрошенных гостей? И (если наверху человек или несколько людей) имеется ли другой арбалет, и сколько времени требует перезарядка оружия? Вопросы один за другим пронеслись в голове парня. И, не найдя на них ответов, он ещё плотнее прижался к стене. Однако локоть не нашёл опоры и провалился в пустоту. Мартина покачнуло. Он с трудом удержался от падения и принялся досадливо шарить по камню.

В стене находилась выщерблина. Рядом с ней в кладке шатался небольшой булыжник. Юноша схватил его, и бросил во второй овал. И тут же по тоннелю разнёсся звон. Дротик уходил в камень, не сумел его расколоть и отскочил во тьму подземелья (слава Богу, не в лоб Мартину). Пока звон не стих, юноша успел перескочить в следующую безопасную зону. Теперь его отделял от выхода только один столп.

Других «приманок» из стены не выковыривалось. Поэтому парень стянул с себя рубашку, и, скомкав её, бросил в третий овал. И она немедля оказалась припечатана болтом. Мартин рванулся вперёд, преодолел полосу света, и всё-таки упал. Он лежал, тяжело дыша, со стороны выхода, и с удивлением рассматривал камень, спасший ему жизнь и теперь валявшийся в основании среднего столпа.

Продырявленная рубашка загораживала обзор, но калека видел, что это не кирпич и не кусок плиты, а сверкающий брусок бирюзового цвета. Возможно драгоценный, а возможно и нет — Мартин не разбирался. Но две смежные стороны камня оказались ровными и отшлифованными, а остальные — нетронутыми, но всё равно сияли прожилками. «В тайнике не деньги, но нечто большее», — вспомнил юноша слова святого.

Надо было спасать «наследство отца». Но как это сделать, не получив в тело железной стрелы? Говорил же Чудотворец — «берегись света». Парень сломал голову, выдумывая план. Но решилось всё очень просто. На улице снова разразилось ненастье, и столпы погасли.

— Какой же я идиот, — не мог просто пождать, — отругал себя Мартин и на всякий случай бросил к рубашке найденный на дне сухой корень.

Выстрела не последовало. То ли отсутствие солнца мешало арбалетчикам прицеливаться, то ли в тоннеле и правда была лишь механическая ловушка, уже выпустившая свои заряды. В общем, юноша с опаской забрал свою одежду с камнем, и пополз назад. Идти, опираясь на стену, с бруском руке он не мог.

Спустя примерно час он высунулся на поверхность. Солнце клонилось к закату, и скоро за Мартином должны были прийти «молодцы Аглаи». Поэтому он лихорадочно перепрятал камень, а подземный ход оставил для исследования уличным мальчишкам и взрослым кладоискателям.

— Надеюсь, арбалетная ловушка не заработает вновь, и все останутся живы, — подумал юноша и решил не рассказывать о случившемся купцу и его жене.

Впрочем, сохранить секрет оказалось не так-то просто. Ведь в подземелье парень измазался словно трубочист. Да и про новый таинственный лаз быстро узнал весь город. Так что взгляды Глаши, которыми она одаривала «постояльца», стали ещё угрюмее.

* * *

— Неважные делишки, — сказал Изот, когда все кости Мартина на руках, ногах, рёбрах и лице разместились там, где им полагается. — У тебя спинная контузия, и это мешает ходить. Я мог бы внушить напрасные надежды… Но ты — сын Иева, светлая ему память, и обманывать я не смею. Отец поставил бы тебя на ноги, но я не в состоянии — с дурманом или без него. И, думаю,