— Зари-ма… я иду…

В ту же секунду «зрачок» «глаза» уронил каплю света — «слезу» «джинна», и сознание померкло. Последним ощущением Артема было ощущение падения в бездну…

* * *

Падение замедлилось…

Звезды перестали мчаться мимо с огромной скоростью…

Пространство успокоилось, наполнилось теплотой и покоем, перестало корчиться и колотить летящего об острые углы невидимых препятствий.

Где-то далеко-далеко, на краю света, послышался чей-то зовущий голос.

Артем встрепенулся, открывая глаза.

— Зари-ма!

Однако лицо склонившегося над ним человека не было лицом девушки. На Артема смотрел Селим фон Хорст, заросший седой колючей щетиной. Артем разочарованно зажмурился, но тут же снова открыл глаза.

— Наконец-то, — проворчал бывший полковник. — Хлипкая молодежь пошла нынче, даже пустяшного броска по «струне» не выдерживает.

Артем понял, что лежит на песчаном бархане, приподнялся на локтях, обшаривая взглядом горизонт.

Пустыня, барханы, груды каменных обломков, редкие скалы… Странные скалы, если приглядеться. Вылитые коровьи соски, разве что в сто-двести раз больше. Один «сосок» рядом, расколот трещиной, дымится. Такое впечатление, что по нему долбанули из гранатомета. А небо над головой сиреневое, не земное… Хотя дышится легко, и запахи знакомые. Вот только сила тяжести чуток побольше земной.

— Где мы?

— Где и положено, в системе Угаага, — ответил Селим, поднимаясь. — Вставай, некогда разлеживаться.

Артем сел, чувствуя себя разбитым, потом с усилием встал, опираясь на руку спутника. Кивнул на расколотый «коровий сосок» в двадцати шагах.

— Наша работа?

— Наша. Одна из последних действующих финиш-камер. Нам повезло, что она сначала приняла нас, а потом сдохла.

— Светло, а солнца не видно.

— Вселенная Червей — почти антипод нашей, мой друг. Ты думаешь, мы на планете?

Артем пожал плечами, внимательно вглядываясь в пустынный ландшафт, и ему показалось, что на грани видимости горизонт как бы задирается вверх, образуя чашу с туманно-прозрачными краями.

— Здесь очень сильная рефракция.

— Планета Червей на самом деле представляет собой воздушный пузырь в толще вещества, близкого по составу к нашим горным породам. Черви живут… жили не на внутренней поверхности пузыря, а в глубинах этих пород, в оптимально поддерживающем их жизнедеятельность слое. Все их сооружения по сути — сложнейшие системы тоннелей и ходов, образующие своеобразные архитектурные комплексы.

Артем озадаченно почесал затылок.

— Вы хотите сказать, что пузырь… где мы сейчас находимся… для них…

— Космос, — улыбнулся Селим. — «Коровьи соски», которые ты видишь перед собой, являются тамбурами выхода Червей в их космос и приемниками энергии. Как для нас энергостанции, вынесенные за пределы атмосферы Земли и других планет.

Артем покачал головой, ошеломленный известием.

— С ума сойти! Вы мне не говорили, что мир Червей имеет «твердый» вакуум.

— Ты не спрашивал.

— А если бы в этом пузыре был другой газовый состав? Или вовсе отсутствовал воздух?

— За кого ты меня принимаешь? — прищурился Селим. — Я знал, что атмосфера Угаага годится для дыхания.

— И далеко этот мир расположен от Полюса?

— А вот этого не скажу, — развел руками полковник. — Может быть, за миллиарды световых лет от нашей Галактики, а может, совсем рядом.

— В соседнем измерении…

— Не ерничай, гриф, что ты знаешь о структуре Вселенной? Она многомерна и многоэтажна. Иксоиды и гиперптериды — тоже жители какого-то «подвала», как и Черви. — Селим подумал. — Хотя, с другой стороны, может быть, именно наш космос является «подвалом».

Артем еще раз огляделся.

— Как и где мы будем искать наших?

Рука Селима вдруг удлинилась, превратилась в подобие кольчатого щупальца. Он озадаченно посмотрел на нее, спрятал за спину.

— Черви путешествовали по «этажам» Вселенной миллионы лет и привозили из своих путешествий все, что находили. В том числе — предметы, вещи и машины, созданные другими разумными существами. Поищем этот склад или, скорее, музей и, я уверен, найдем все, что нам нужно для поисков Ульриха и твоей девочки.

Артем сделал вид, что не заметил метаморфозу руки спутника, расправил плечи.

— Что ж, давайте искать ваш музей. Далеко идти?

Селим повертел головой, определяя направление, и небрежно ответил:

— Пустяки, километров сто пятьдесят, не больше.

Рано утром Игнату по консорт-линии позвонил начальник контрразведки СБ Тадеуш Вильковский:

— Прошу прощения, советник, что беспокою вас в такую рань, однако у нас есть некоторые основания считать полученную информацию важной.

— Полученную откуда? — коротко осведомился Игнат, разглядывая большеголового, флегматичного, белобрысого, усатого Вильковского.

— С Полюса. Наши наблюдатели засекли в районе гранд-каньона Расс-долл кольцевой костер, явно зажженный с целью его обнаружения с орбиты. Внутри кольца оказалась надпись, вырезанная на поверхности ровной каменной площадки.

Часть виома рядом с Вильковским превратилась в пелену тумана и затем в изображение черного кольца из пепла, сажи и обгоревших веток, внутри которого виднелась коряво выбитая надпись: «Мы живы д. Жди».

Сердце рванулось в груди радостно и тревожно. Сомнений не было: надпись сделал Артем! Что-то случилось на Полюсе, и он потерял связь, но смог напомнить о себе другим способом, простым и эффективным. Вот только что означает его «мы живы»? Кто жив? Он и Ульрих? Или еще и Селим?..

— Надпись скорее всего выплавлена с помощью неймса, — добавил Вильковский, с сочувствием глядя на Ромашина. — Полная версия: «Мы живы, дед, жди». По моему мнению — это весточка от вашего внука.

— Больше ничего?

— Ничего. Специальной съемки поверхности Полюса в том районе мы не проводили. Только после обнаружения надписи подключили наш спутник и заметили недалеко от каньона двух нагирусов.

Игнат кивнул.

— Артем и Ульрих раздобыли себе «коней», не имея летательных аппаратов. Но зачем их понесло в каньон? Причина?

Вильковский дернул себя за вислый ус.

— Не знаю.

— А причина должна быть. Попробуйте просканировать этот участок плато с помощью всех доступных средств. Артем не стал бы путешествовать по планете ради любования пейзажами.