Сергей Михайлович ничего не говорил о своей любви, но это было видно невооруженным глазом. Одна только Маля ничего не замечала – вернее, не хотела замечать. Она знала, что если даст себе волю, то непременно влюбится в Сергея. Невозможно было не ответить на эту откровенную, безрассудную страсть. Но всей душой она принадлежала другому. И хоть велика была ее досада на Ники, который покинул ее в ту минуту, когда она жаждала ему принадлежать, Маля все же не могла проститься с мечтой о нем и считала необходимым хранить ему верность. Она старалась даже не думать о том, чего в этом решении было больше – любви к Ники или любви к наследнику престола, удостоившему ее своим вниманием, которое тешит ее тщеславие и сулит в будущем еще большие утехи.

Если он вернется к ней! Если вернется…

А если нет? Что ж, тогда она будет выглядеть ужасно глупо, сидя, как Спящая красавица, в башне своего одиночества и ожидая прекрасного принца. Поэтому Маля отнюдь не изображала из себя страдающую влюбленную, а принимала жизнь такой, какой она ей открывалась, со всеми радостями, печалями, интригами и находками.

Однажды она получила письмо от Сергея Михайловича с просьбой незамедлительно встретиться, поскольку от наследника получены известия, которые непосредственно касаются ее персоны. Сергей будет ждать ее в павильоне «Бутон» на Кирочной, куда просит прибыть к такому-то часу в одиночестве, соблюдая максимальное инкогнито. При входе в павильон следует спросить мсье Танмье, и ее проведут куда нужно.

В номере было полутемно, и от сладкого, густого запаха роз мгновенно перехватило дыхание. Шторы были задернуты, горела единственная лампа на маленьком столике.

– Добрый вечер, сударыня, – сухо проговорил Сергей Михайлович, и у Мали дрогнуло сердце.

Что-то случилось, случилось что-то ужасное! Наверное, Ники поручил Сергею Михайловичу сообщить Мале, что между ними все кончено, чтобы она его больше не ждала.

Интерес к ней самого великого князя тоже мигом поубавился, это сразу видно. Никогда он не был так холоден! Наверное, ему лестно было волочиться за возможной любовницей наследника престола, а обычная балерина его ничуть не интересует.

Маля с изумлением ощутила, что это обстоятельство задевает ее ничуть не меньше, чем потеря любви Ники.

Как это перенести? Как не показать, что она раздавлена, уничтожена, убита? Надо что-то сказать самым легкомысленным тоном, с самым веселым выражением лица.

«Что ж, ведь ты актриса, – напомнила она себе. – Играй же! Играй!»

– А почему вдруг мсье Танмье[23]? – спросила она с самым очаровательным смешком, на который только была способна. – Вас же всегда называли мсье Танпи?

– Моя жизнь внезапно изменилась к лучшему, – сухо проговорил Сергей Михайлович. – Нынче я неожиданно получил приказ от наследника осуществить свои тайные мечты, причем как можно скорее, ибо совсем скоро Ники будет в Петербурге. Поскольку ситуация относится к разряду тех, о которых можно сказать «не было бы счастья, да несчастье помогло», я и воскликнул: tant mieux, тем лучше!

Маля смотрела на него в полном недоумении.

– Вижу, вы ничего не понимаете, любовь моя, – слабо усмехнулся Сергей Михайлович. – Я вообще глазам своим не поверил, прочитав в письме Ники, что должен как можно скорей лишить вас девственности… и не просто лишить, но и содействовать вашему эротическому образованию. Так что мне просто ничего не остается, как восклицать снова и снова: tant mieux!

Маля поняла: Ники хочет плотской любви с ней, но, следуя своему предубеждению – не быть первым у невинной девушки, поручил лишить ее невинности тому, кому доверял больше всех.

Интересно, думал ли он, насколько это жестоко по отношению к Сергею Михайловичу? Или даже не подозревал о его страстной любви? Или, наоборот, намеревался вознаградить своего вассала за верную и преданную службу, предоставив ему droit de cuissage[24]?.. М.К. никогда не могла найти ответ на этот вопрос.

И вот путешествие наследника престола завершилось. Но если Маля думала, что Ники немедленно призовет ее в свои объятия, вернувшись в Россию, то она ошибалась. Со дня возвращения она не получила от него ни одного известия и ни разу его не видела. На каждое свидание с Сергеем Михайловичем она приходила с тайной надеждой, что на сей раз получит весть от Ники, весть о том, что Ники хочет ее видеть!

Ничего подобного. Это были просто страстные свидания – «школа эротики», как называл это Сергей, оказавшийся тонким знатоком изящного искусства любви.

М.К. признавалась, что училась с большим удовольствием. Иногда она поражалась собственному цинизму. Ведь она не переставала думать о Ники, и каждый раз ей чудилось, будто ею одновременно владеют двое. Неведомо, было бы это наслаждение столь острым, если бы все это время ее не ласкали еще и воображаемые руки наследника престола.

– Он вспоминал обо мне хоть раз? – спросила она неожиданно для себя самой и тут же прикусила язык: невозможно было найти менее подходящее время для такого вопроса. Только что она содрогалась и стонала, прильнув к Сергею, и вот уже говорит о другом.

Она не удивилась бы, если бы Сергей вспылил и даже ударил ее. но нет – он слабо усмехнулся, только и всего. А потом сказал тихим, изменившимся голосом:

– Он пока не готов тебя видеть. Он раскаивается в том, что свел нас, и ревнует. Ему нужно время, чтобы привыкнуть к этой мысли. Ники – во многом странный человек. Его неодолимо влечет распутство, но нравственные запреты его настолько строги, что он сам себя постоянно одергивает на первых же шагах, на первых же подступах к этому распутству. Я думаю, только с женой он сможет достигнуть любовной гармонии – ни с какой другой женщиной.

Маля неподвижно смотрела перед собой. Потом спросила:

– Он по-прежнему хочет жениться на гессенской принцессе?

– Думаю, что да, – уклончиво ответил Сергей. – Понимаешь ли, ее сестра, жена Сергея Александровича, невероятно интригует в пользу этого брака. Аликс держится за свою веру, но Элла[25], которая раньше была столь же фанатична, а потом крестилась в православие, теперь уверена, что проще ренегатства нет ничего на свете. Она беспрестанно подзуживает Ники и уверяет, что Аликс просто умирает от любви к нему. Это его очень разогревает.

– А если он узнает, что я умираю от любви к нему? – вскинулась Маля. – Это его разогреет?

Сергей повернулся и бросил на нее испытующий взгляд:

– А тебя разогреет, если ты узнаешь, что я умираю от любви к тебе?

– Ты считаешь, что я холодна? – спросила Маля с ноткой обиды.