Я ровно в десять утра запираю коттедж и выхожу к такси. Поеду в суд по поводу развода. Моя мать разводилась миллион раз и подсказала, какие документы нужно подготовить.

Однако, выйдя за ворота, возле подъехавшего за мной автомобиля замечаю Ирину, которая курила и болтала с водителем.

Увидев меня, женщина бросает окурок на землю и театрально цокает.

— Наконец-то! Уже час тебя тут жду! — возмущается она.

А у меня и без того отвратное настроение ухает вниз.

Какая же она мерзкая, ушлая падальщица. Не из брезгливых, раз спала с женатым мужчиной.

Видок у Ирины сегодня непривычный — распустила волосы, сарафан нацепила пестрый, будто он добавит ей женственности. Еще и губы жирно накрасила блеском. Такое ощущение, что это не блеск, а Ира в поезде курицу ела.

— Пошла вон, — буркнув ей, тянусь, чтобы открыть заднюю дверцу машины, но Ира не дает, в два шага оказавшись ближе.

А следующие ее слова ранят меня до глубины души:

— Я приехала, чтобы предупредить тебя первый и последний раз, Лиля, — нагло заявляет она. — Держись подальше от Захара и не веди себя как собака на сене. Ты никогда не сможешь сделать его счастливым, в отличие от меня. Мое место рядом с Захаром. Так что уйди из его жизни и не провоцируй меня, иначе…

Я стойко слушала гадкую речь Ирины, причиняющую мне боль, но чем больше она говорит, тем сильнее во мне вскипает какая-то первобытная, странная и пугающая меня ярость.

Настолько слепая и отчаянная, что я, не совладав с собой, резко хватаю Иру за горло, как ядовитую змею. Эта бесчестная патаскушка задела меня за живое.

Сдавливаю руку так сильно, что ощущаю, как часто пульсирует вена на шее Иры. Она в ужасе распахивает глаза и обхватывает мое запястье.

— Твое место, сука, будет в водосточной канаве, если еще раз посмеешь сюда явиться, — сквозь зубы говорю, наклонившись к ее лицу.

Ирина что-то кряхтит и дергается.

Я вроде бы умом понимаю, что надо ее отпустить, но рука никак не разжимается.

Лишь водитель, выскочивший из машины, разнимает нас.

И тогда меня трясет.

Плюхаюсь в салон и захлопываю дверь.

Ирина кашляет на улице и смачно матерится.

— Вот вы, девчонки, даете! — удивляется водитель и жмет по газам. — Это ж надо так мужика не поделить!

Достаю из сумки беспроводные наушники и надеваю их. Хоть музыку и не включаю, но ясно даю понять водителю, что не буду с ним разговаривать на эту тему.

Но мысли ничем не заглушить. Я просто в шоке от того, что Ирина поджидала меня около дома и угрожала. Конечно, я смогла дать ей отпор, но не уверена, что любовница так просто успокоится. Была бы она нормальной женщиной, ноги перед Захаром не раздвинула бы.

В здании суда я нахожу возле стенда «Информация» типовые бланки заявления. Сажусь за казенный стол и заполняю его. Медлю, когда опускаюсь до строки «причина». Не сошлись характерами? У нас была почти идеальная гармония, как мне казалось…

«Измена» — пишу лишь одно слово, которое не требует дополнительных объяснений.

Считаю это обстоятельством непримиримым для супругов.

Когда дело сделано, возвращаюсь на улицу, добредаю до лавки и тяжело плюхаюсь на нее. Такое чувство, будто сейчас от сердца оторвало кусок, и оно снова кровоточит. Но боль пройдет, уверена.

Я найду себе другого мужчину и построю с ним крепкую семью, правда, не представляю, чтобы кто-то другой, кроме Захара, ложился со мной в одну постель. Целовал так же горячо и занимался со мной сексом.

Телефон в руках содрогается от звонка с неизвестного номера, и мобильное приложение, по которому я хотела вызвать такси, сбивается. Прошипев недовольно, принимаю вызов.

— Весна! — слышится по ту сторону взволнованный и одновременно строгий голос Захара. Фоном шум — муж едет за рулем.

Я отстраняю телефон от уха и хочу сбросить, но в последний момент передумываю.

— Я больше не твоя Весна, Захар, — холодно говорю. — Кончено. Я сейчас была в суде. Заявление на развод написано.

— Ты не получишь развод, — чеканит муж, будто сдерживаясь, чтобы не заорать. — И я не понимаю, зачем ты поехала туда. Тем утром после клуба я думал, что между нами была оттепель, но ты без объяснения вдруг резко пропала.

— Хорошо между нами было год назад, пока ты не залез на Иру. И не смей говорить, что не дашь развод. Он все равно будет. Максимум, что ты можешь выпросить у судьи — время на примирение, но это тебе не поможет. Теперь все будем решать по закону. И общение с Аленкой тоже.

— Да что стряслось-то?!

Он не понимает? Серьезно? От возмущения подскакиваю с лавки.

— Я окончательно убедилась, что ты неисправимый лжец, Суворов! Ты до сих пор путаешься с Ирой и, похоже, у вас настолько далеко зашло, что она позволяет себе оставлять шмотки в твоей квартире, в которую ты потом везешь меня!

— Что за бред? Я сразу же порвал с Ирой, и ее вещей в квартире нет, — недоумевает муж.

— Предлагаешь мордой натыкать тебя в них, как паршивого кота?

— Ну попробуй, — рычит в трубку.

— Да делать мне больше нечего!

Сбрасываю звонок. Суворов набирает снова, но я не отвечаю. Рухнув обратно на лавку, судорожно вызываю такси.

Только огромный черный внедорожник мужа опережает вызванную машину…

Захар подъезжает к зданию суда бешено и тормозит так резко, что шины визжат и дымятся. Ветер подхватывает запах горелой резины. Громко хлопнув дверью, рассерженный Суворов направляется прямиком ко мне.

Я встаю.

Хоть и знаю Захара много лет, но сейчас внутри все съеживается от тревоги.

— Что за хуйня, Лиля? — на взводе спрашивает и тяжело дышит, смотрит на меня широко распахнутыми глазами. — Какие, к черту, вещи?

— Тапочки, — задираю подбородок, пусть не думает, что я испугаюсь его допроса. — Мерзотные желтные растоптыши. Под стать твоей любовнице, — замечаю подъехавший седан. — Мне пора, бывший муж.

Пытаюсь обойти Суворова, но он берет меня за локоть и держит мертвой хваткой. Потом разворачивается и ведет к своей машине. Я не хочу идти, только Захар не слушает — заставляет сесть в салон и блокирует двери, чтобы я не вышла.

— Ты для чего меня украл? — скрещиваю руки в защитном жесте и стараюсь держаться уверенно.

— Хочу побыть тем неугодным котом, — Суворов тоже на взводе. — Потому что я не понимаю, как могу трахаться с Ириной, если ее послал. Я еще в своем уме и не страдаю расстройством личности.

***

— Вот! — зайдя в квартиру прямо в босоножках,