Наблюдая за мной, Хлоя всё больше бледнела. От её прежней пылкости не осталось и следа.

— Твоя сестра говорила о каких-то Змеиных пещерах. Похоже, это что-то жуткое. Рэй, тебе надо подготовиться. Мне лучше уйти…

Я подошёл к девушке.

— Останься. Уйдёшь утром, перед рассветом. В это время охрана уже клюёт носом, да и горничных случайно не встретишь. Так будет безопаснее.

Это было нахальное враньё.

Ни охрану, ни горничных никто не отменял даже перед рассветом. Но желание, чтобы Хлоя осталась, было сильнее здравого смысла. Кто знает, может, я вообще из этих пещер не вернусь…

Хлоя подняла на меня глаза.

Моё намерение она распознала сразу.

— Хорошо, останусь, — ответила она дрогнувшим голосом.

Я привлёк её к себе.

— У тебя хорошо получилась девчонка из борделя. Даже Ребекка ничего не заподозрила. Может, попробуешь ещё раз? Котик, я вся горю… или что ты там говорила?

* * *

Я надеялся на продолжение, и мне пришлось нести всякую чушь, чтобы хоть как-то расслабить Хлою.

Правда, она даже не улыбнулась. Напряглась и сжалась в моих руках. По её телу пронеслась дрожь.

— Ты боишься? — спросил я шёпотом.

Хлоя покачала головой.

— Нет. Не боюсь. За себя я точно не боюсь, — твёрдо ответила она. — Мне за тебя страшно. Что с тобой будет, когда ты получишь последнюю Печать? В тебе слишком тёмная сила… тёмная…

Её взгляд стал до дрожи пронизывающим.

Она обняла меня за шею и прижалась всем телом. Я добрался до её пухлых губ почти сразу. Долго и жадно поцеловал.

В это время мои руки уже гуляли по изгибам её фигуры, ласкали сквозь тонкую ткань.

Пуговицы на платье были расстёгнуты в считанные мгновения, а воротник снова распахнут. Пара секунд — и упругая девичья грудь легла мне в ладони.

Роскошная нагота, ещё никем до этого не тронутая. Возбуждающе твёрдые соски и нежная мягкость.

Хлоя скомкала пальцами ткань рубашки на моих плечах и выдохнула что-то вроде «М-в-а-х-х-х». Мои губы коснулись её уха, спустились ниже, к шее и ключицам, пока не добрались до обнажённой груди.

Вот теперь девушка тихо застонала, выгнув спину.

— Рэ-эй…

Она запустила пальцы в мои волосы, прижалась плотнее. Потом её ладони скользнули к ремню моих брюк, стиснули застёжку в неуклюжей, но настойчивой попытке снять с меня штаны.

Оставив собственное раздевание на потом, я приступил к более важному. Принялся стягивать с Хлои платье: торопливо развязал ленты, расстегнул оставшиеся пуговицы, ослабил шнуровку на поясе.

Хлоя помогла мне, и вскоре платье было сброшено на пол, а потом — и всё остальное. Туфли, нижние юбки, чулки, бельё…

Я чуть отстранился, чтобы посмотреть на её наготу.

Рунная ведьма прикусила губу и сжала плечи от смущения. На её коже проступили мерцающие татуировки. Чуть видимые, пульсирующие в жарком ритме сердцебиения, но девушка уже не могла это контролировать.

Я смотрел на неё безотрывно.

На изящные линии рун и изгибы тела, ласкал взглядом широкие бёдра, тонкую талию, грудь, шею и волосы, рассыпавшиеся по голым плечам, таким хрупким и чуть острым.

В глотке уже давно пересохло, но я только сейчас это заметил… и сразу же забыл.

Приблизившись, я снова поцеловал Хлою, провёл ладонями по изгибу её спины и обхватил за ягодицы. Сжал пальцами гладкие упругие мышцы, одновременно оттесняя девушку к кровати, всё ближе и ближе.

От Хлои пахло цветами.

Аромат становился всё гуще и сносил разум, оставляя лишь чистое желание.

Когда обнажённая девушка легла на алый бархат покрывала, я уже не смог себя сдерживать. Навис над ней сверху, провёл ладонью по внутренней стороне бедра и слегка развёл ей ноги. Без напора, но настойчиво.

— Рэй… — прошептала Хлоя. — Я ведь не знаю… как это…

Я стянул рубашку через голову, не расстёгивая пуговицы. Штуки две-три из них не выдержали: отпоролись и отскочили, дробью застучав по паркету спальни.

Пока я раздевался, Хлоя смотрела мне в глаза. Я тоже не отрывал от неё взгляда. Мои руки уже торопливо расстёгивали ремень. Казалось, что пальцы перестали слушаться и одеревенели от возбуждения.

Наконец я снова приник к Хлое, осыпая её тело поцелуями.

От каждого прикосновения моих ладоней и губ она выгибалась. То комкала покрывало пальцами, то впивалась ногтями мне в спину и плечи, то шептала что-то неразборчивое.

Мне казалось, что сам я в это время тяжелею, становлюсь стальным и массивным, давлю на Хлою сверху так сильно, что она уже не способна подо мной шевельнуться, заключённая в тиски.

По её коже каталась дрожь, девушка рвано дышала, стонала всё громче и чаще, с готовностью подавалась навстречу.

Я не торопился.

Был предельно нежен, но в то же время напорист.

И, в конце концов, стоны Хлои переросли в долгий и надрывный вскрик.

Боль и наслаждение обрушились на неё разом.

Она зажмурилась, выгнулась подо мной, запрокинула голову. Обхватила меня ногами и замерла в напряжении.

Я чувствовал, как всё в ней пульсирует и бьётся, но сам не двигался, боясь причинить ей ещё больше боли, чем уже причинил. Эти секунды показались мне бесконечными, невыносимо вязкими, тяжеловесными и вместе с тем самыми прекрасными на свете.

Хлоя вдохнула, выдохнула и расслабилась.

Разомкнула влажные губы и, наконец, распахнула глаза, невероятно глубокие и потемневшие. Не голубые, а иссиня-чёрные.

Затем посмотрела на меня долгим-долгим взглядом и прошептала:

— Рэй… я видела в тебе демона.

* * *

Она не испугалась меня.

За всю оставшуюся ночь Хлоя ни разу не вспомнила о том, что конкретно видела, а я не спрашивал. До самого рассвета она лежала рядом, положив голову мне на плечо. Водила пальцами по моей груди, по подбородку и скулам, рисовала линии бровей и гладила волосы.

Мне хотелось Хлою снова и снова, но я себя сдержал.

Для этого имелось много причин. К тому же, появился ещё один повод вернуться оттуда, куда я собирался.

Дрёма навалилась на меня под утро, когда через витражи пробились первые солнечные лучи. Хлоя уснула под боком, завернувшись в одеяло и скомкав руками подушку.

…Проснулся я от громкого стука в дверь.

Разлепил глаза, быстро огляделся и сразу же нашёл две причины для беспокойства. Во-первых, Хлои в постели не обнаружилось. Во-вторых, солнце вовсю било в окна — наверняка, был уже полдень, а это значило, что я всё нахрен проспал.