По крайней мере, вывод напрашивался именно такой.

Ближе всех ко мне находилась третья подушка справа, но я прошёл дальше и встал рядом с левой. Матиас остановился на середине. Георгу досталась последняя.

В зале воцарилась тишина. Лишь изредка потрескивал факельный огонь.

— Преклоните колено перед императором, — сказала Ребекка торжественно. — Дайте клятву. Исполните долг. Пройдите испытания. Честь и хвала вашей смелости.

Первым на колено опустился Георг, потом я и Матиас.

Мне всё это сильно не нравилось. Клятва, кубки, колено… Аристократы, как всегда, слишком всё усложняли.

Как только мы преклонили колено, с кресла поднялся император и спустился со ступеней.

Ребекка тут же поспешила посторониться.

— Мои дорогие наследники, надежда рода, гордость империи! — обратился к нам Тадеуш и развёл руки, будто собирался обнять весь мир. — Сегодня в вашу честь запоют фанфары дворцового оркестра. Сегодня вы делаете историю. Сегодня вы даёте клятву верности своей семье, великому роду Рингов!

К императору подошёл Ховард с серебристым подносом. На нём лежало что-то, прикрытое бархатной чёрной тканью. Тадеуш сдёрнул ткань и отбросил её на пол.

Увидев, что лежит на подносе, я мгновенно напрягся.

* * *

Там белели три кинжала из слоновой кости. Одним из таких меня уже пытались прирезать совсем недавно.

Император взял первый кинжал из трёх, а другой рукой подхватил кубок с подставки и подошёл к Георгу.

— Возьми вино сие, наследник.

Георг принял кубок, обхватив его ладонями за чашу.

Император плашмя положил на правое плечо Георга клинок кинжала.

— Клянись, наследник, что ты не откажешься от исполнения ритуалов Четырёх Искушений, какими бы жестокими они ни были.

— Клянусь, патриций, — с готовностью ответил Георг, склонив голову.

Тадеуш переложил кинжал на левое плечо внука.

— Клянись, что сделаешь всё, чтобы выстоять против искушений тела, чувств, духа и веры, которым тебя подвергнут.

— Клянусь, патриций.

Император взялся за кинжал обеими руками и занёс его над головой Георга остриём вниз. Казалось, он готовится воткнуть клинок внуку точно в макушку.

— Клянись с достоинством встретить смерть, если таковое случится. Клянись стать патрицием рода Рингов, если выдержишь все испытания. Клянись нести свет и благодать своим подданным.

Георг поднял голову и сказал с придыханием:

— Клянусь, патриций.

Тадеуш резко опустил кинжал.

В этот момент где-то сбоку вскрикнула Сильвия.

В полумраке зала остриё белого клинка сначала чиркнуло Георга по тыльной стороне ладони, потом ещё раз поднялось вверх и вошло точно в кубок с вином.

— Испей до дна вино сие, наследник. В честь клятв, что ты дал роду Рингов.

Император шагнул назад.

Он не сводил с Георга глаз, пока тот пил вино из кубка.

Меня от всей этой ритуальной хрени пробрал мороз. Выглядело жутковато и напоминало обряды из древних времён.

Тадеуш забрал пустой кубок у Георга и вернул обратно на подставку. Затем подошёл к Матиасу и повторил ритуал клятвы один в один: вручил кубок, потребовал поклясться, резанул по ладони, опустил кинжал в вино и заставил проглотить напиток.

Матиас клялся с пренебрежительным прищуром, будто ему глубоко плевать на то, что он говорит, а вот дорогущего винишка хлебнуть он совсем не против, а если б вместо вина налили корабельного рома — было б ещё приятней.

Когда дело дошло до меня, император взял третий кинжал с подноса.

— Возьми вино сие, наследник, — сказал он, нависнув надо мной в своей роскошной мантии.

Я взял кубок и вгляделся в напиток.

Красный, с терпким ароматом — вино как вино. Только чтобы его залпом выпить, надо изрядно постараться. Налили его примерно полбутылки, а на пустой желудок эти полбутылки легко обеспечат мне опьянение.

Отличное начало.

Тадеуш положил кинжал на моё правое плечо.

— Клянись, наследник, что ты не откажешься от исполнения ритуалов Четырёх Искушений, какими бы жестокими они ни были.

— Клянусь… патриций, — произнёс я нехотя.

Чёрт возьми, уже в который раз меня заставляют поклясться в этом проклятом дворце.

Хорошо, что все клятвы не имели для меня веса, а значит, можно было на них наплевать. Кажется, из нас троих лишь Георг отнёсся к ним серьёзно. Даже слишком серьёзно. Я заметил в его глазах слёзы, когда он клялся.

Тадеуш тем временем продолжал:

— Клянись, что сделаешь всё, чтобы выстоять против искушений тела, чувств, духа и веры, которым тебя подвергнут.

— Клянусь, патриций. — Этот ответ дался мне уже проще.

Император кивнул и занёс над моей головой кинжал.

По спине пронёсся холодок, но я сразу себя успокоил — слишком много свидетелей для убийства. Тадеуш ведь ещё не выжил из ума.

— Клянись с достоинством встретить смерть, если таковое случится, — произнёс он глухим голосом. — Клянись стать патрицием рода Рингов, если выдержишь все испытания. Клянись нести свет и благодать своим подданным.

Не знаю почему, но его слова вызвали во мне дрожь.

Я поднял голову и посмотрел императору в глаза.

— Клянусь, патриций.

Он прищурился и опустил кинжал.

Руку пронзила короткая боль — заточенная слоновая кость резанула по коже. Белый клинок с моей кровью опустился в кубок.

— Испей до дна вино сие, наследник. В честь клятв, что ты дал роду Рингов. Если те клятвы будут нарушены, тебя ждёт немедленная казнь, и ты примешь её со смирением.

Я нахмурился.

Хитрый говнюк. Про казнь он не говорил ни Георгу, ни Матиасу. Он надеется, что никто не заметит, что ли?

Повисла напряжённая тишина.

Судя по реакции тех, кто находился в зале, этому дополнению в клятве, правда, не придали значения. Все ждали только моего согласия.

Губы Тадеуша тронула довольная улыбка.

Он повторил громче:

— Испей до дна вино сие, наследник!

Десятки ждущих глаз уставились на меня. Даже Ребекка смотрела не отрываясь.

Я поднёс кубок к губам, ещё раз принюхался, потом тихо выдохнул и залил в себя вино в несколько крупных глотков.

По языку прокатилась вязкая терпкость, вызывающая только одно желание — поморщиться. Как только император забрал у меня пустой кубок, зал оглушили всеобщие рукоплескания.