– Мама сказала, что в Блэкстоуне орудует шайка преступников, что они все время переходят с места на место и их невозможно поймать. Я всего лишь хотела помочь.

Крамб закатил глаза:

– Она врет. Ты хочешь, чтобы мы поверили, что ты всю жизнь жила с Повелительницей Мух и даже не знала об этом?

– Я не знаю, о чем вы говорите, – повторила Селина. – Моя мама – обычный человек. Она не разговаривает с мухами.

– Я тебя умоляю! – усмехнулся Крамб. Его перекосило. Он взмахнул рукой, и голуби, опустившись на Селину, снова подняли ее в воздух.

– Пустите меня! – билась и кричала она. – Зачем мне врать?

Крамб поднял руку, и голуби понесли Селину выше.

– Что ты делаешь? – нервно спросил Кар.

Крамб не отводил взгляда от Селины, говоря громко, чтобы перекрыть ее крики:

– Ты никогда не встречался с Говорящим-с-орлами? В Темное Лето он сражался на стороне Сеятеля Мрака. Он на всех нагонял ужас. Его птицы появлялись ниоткуда и хватали своих жертв. У него был любимый прием – сбрасывать своих врагов с огромной высоты. Жуткая смерть.

– Ну тогда давай! – крикнула ему в ответ Селина. – Если тебе нравится думать, что я тот человек, мне тебя не переубедить. И молить о пощаде я не буду.

– У него поехала крыша, – заметил Визг.

– Крамб, нет! – закричал Кар. – А если она говорит правду?

– Я как-нибудь переживу, – ответил Крамб. Он шагнул вперед, кривя рот в усмешке и вытянув руки перед собой, а голуби поднимали Селину через дыру в крыше все дальше вверх, за пределы видимости. Кар видел, как Лидия в ужасе широко распахнула глаза.

Он быстро призвал своих воронов. Хмур, Визг и Блик взлетели. Другие, находившиеся дальше от Кара, просто темные пятнышки на границе его сознания, тоже услышали его зов. Но Кар понимал, что они не успеют.

Крамб и глазом не моргнул. Затем он соединил обе руки, как будто сминал комочек бумаги, и уронил их вдоль туловища. Вскоре голуби влетели обратно в дыру, но уже без Селины. Кар так и застыл с открытым ртом. Лидия от страха тихо всхлипнула.

– Что ты с ней сделал? – спросила миссис Стрикхэм.

Крамб обвел их холодным взглядом.

– Не волнуйтесь – они отнесли ее на колокольню. Ступени там давно обрушились. Она будет сидеть там, пока мы не решим, что с ней делать.

Лидия тяжело выдохнула:

– Так это была неправда!

Крамб скрестил руки:

– Я в курсе. Теперь мне должны вручить Оскара, так?

Кар нахмурился:

– Какого еще Оскара?

– Не важно, – ответил Крамб. – В общем, до тех пор, пока я не буду уверен, что ей можно доверять, она останется там.

«Я бы не был так в этом уверен», – подумал Кар, вспомнив, как быстро и ловко Селина бежала с ним по крышам.

– Ты думаешь, что Повелительница Мух пойдет на сделку? – спросил он. – Ее дочь в обмен на Бестий?

– Я бы не стала доверять никому из них, – сказала миссис Стрикхэм. – Я считаю, что мы сами должны попытаться освободить Бестий.

– И папа нам поможет? – спросила Лидия.

Миссис Стрикхэм кивнула, набирая номер:

– Двадцать лет я хранила свою тайну. Теперь будет непросто.

– Это точно, – пробормотал Крамб.

Кар был рад выйти из церкви на свежий воздух. Он присел на ржавую металлическую скамью и стал бросать крошки печенья стайке голубей Крамба.

– Глупые птицы, да? – сказал Хмур, усевшийся рядом.

– Мозгов ни на грош, – поддакнула Блик с края скамьи.

– Это печенье? – спросил Визг, приземлившись ему на плечо. – У тебя тут есть голодный раненый воин.

Кар покормил Визга с руки. Он не отрывал взгляда от двери церкви, надеясь, что оттуда покажется Лидия. Миссис Стрикхэм долго говорила по телефону, а потом они с Лидией уединились, чтобы обсудить какие-то детали. Кар чувствовал, что должен объясниться, он хотел, чтобы Лидия поняла, почему он не сказал ей правду с самого начала. Потому что Феликс Квакер сказал ему держать все в секрете? Потому что он говорил с матерью во сне?

Хотел бы он никогда не видеть этого камня. А вот если бы не пошел к своему дому в ночь, то и не увидел бы. Он сам навлек все это на себя, и его близкие тоже пострадали – только потому, что он не мог отпустить прошлое.

И потому, что прошлое не оставило бы его в покое.

Все кругом винили его, но не он один был виноват. Он не просил такой жизни: быть брошенным, расти в гнезде, есть червей, дрожать от жуткого холода каждую зиму. Он не хотел нести бремя рода Говорящих-с-воронами и хранить этот дурацкий камень!

Ему не нужно было это бремя. Или честь. Или как оно там называется.

– Эй, если ты их сейчас раздавишь… – окликнул его Визг.

Кар посмотрел вниз и увидел, что сжимает в руках пакет с печеньем.

– Прости, – сказал он и резко встал, бросив перед собой остатки крошек. Подлетели новые голуби.

– Похоже, наша подруга решила сбежать, – заметил Хмур.

Кар посмотрел вверх и увидел, что Селина, перебросив ноги через парапет колокольни, отчаянно цепляется за крошащуюся каменную кладку.

– А я-то в интеллекте голубей сомневалась, – хмыкнула Блик.

– Постараюсь остановить ее, – сказал Кар. Он глубоко вдохнул и призвал своих птиц.

Несколькими минутами позже он висел в когтях стаи воронов, парящей в воздухе рядом с Селиной.

– Вернись назад, – сказал он. – Ты разобьешься.

– А тебе какое дело? – огрызнулась она. Ее нога немного сползла с выступа, но ей удалось удержаться. Сильный ветер трепал ее одежду. На миг Кар задумался: а правда, есть ли ему вообще до нее дело?

– Если ты упадешь, Крамб заставит меня убирать, – сказал он.

Селина посмотрела на него, нахмурив брови.

– Я пошутил, – сказал он. – Пожалуйста, вернись. Я хочу с тобой поговорить.

Плитка выскочила из-под ноги Селины и с грохотом скатилась по крыше. Не сказав ни слова, она перелезла через парапет обратно в башню. Вороны посадили Кара и, хлопая крыльями, улетели. Все, кроме трех верных птиц. Колокол давно исчез, остались только потрепанные обрывки веревок, свисавшие с какого-то металлического каркаса.

Селина сидела, прислонившись спиной к стене, локти на коленях, голова опущена.

– Хорошо, – сказала она. – Давай поговорим.

– Я ни на йоту ей не верю, – сказала Блик.

– Не ты одна, – поддакнул Визг.

– Она попытается обмануть тебя, – сказал Хмур.