–Добро! Свободен… пока…

Парень проворно скрылся в зарослях. Однако ловкий! И высокий рост не помеха.

Однако как же они…

Сотник спинным мозгом чувствовал – как-то его обхитрили. Обманули, объегорили, на кривой кобыле объехали! Хорошо хоть – не корысти ради… И ведь так и не признались! Правда, еще толком-то разговора и не было – можно ведь и пожестче… Можно – да нужно ли? Как любил говаривать в прошлой, той, жизни один знакомый отставной подполковник: «Признаются только дураки!»

Да уж, наезжать на этих оглоедов, пожалуй, не нужно. А вот вывести на чистую воду…

Отойдя к лесу, Миша уселся в тени и задумался… Как-то ведь его заметили! Кто-то подал знак? Так некому… Тогда, значит – ловушки, всякие там колокольчики, ниточки, растяжки…

Ага, ага! Это уже теплее!

А ну-ка, пройтись… Может, и найдутся ниточки… В самом прямом смысле слова!

Сотник обшарил всю поляну, весь прилегающий луг – можно сказать, на карачках обползал. И – ни одной ниточки. Ни одной… Одна рассыпанная крупа… Ну а вон крупинки – пшено… Явно из пайка. Рассыпали, ротозеи…

Стоп! А если – не ротозеи? Если специально рассыпали… Ну, точно – пшено! Птицы! То-то они и распелись… запорхали… Ну, молодцы хитрованы, ничего не скажешь! Смекалку проявили – приманили-прикормили птиц… Те и вспорхнули, встревожились, когда чужого почуяли!

–Младший урядник Мекша! Ко мне!

Колыхнулись кусты.

–Господин сотник. Младший урядник…

–Вольно, урядник… Значит, пшеном птичек прикормили?

–Ячменем, господин сотник… ой…

–Значит, так!– усмехнулся Михайла.– Наказывать вас не буду. Наоборот – за смекалку хвалю. Но! Завтра ж проведете мастер-класс для всех наших!

–Что проведем?

–Покажете, как птиц приманить-приручить… Да что куда бросать, сыпать…

Невдалеке послышалось конское ржание – прибыла новая смена. Выскочив на поляну вслед за своим командиром – десятником Велимудром,– юные всадники спешились и выстроились в небольшую шеренгу. Признав сотника, приосанились…

–Меняйтесь,– махнув рукой, разрешил Михайла.– Только… что-то вашего Доброгаста не видно.

Время в те времена шло весьма неспешно, измерялось чаще всего такими понятиями, как утро, день, вечер… или – вечерня, обедня, заутреня. Понятие «час» особо никого не интересовало, что уж говорить о минутах. Важность часов в измерении течения времени возрастала в связи с развитием бюрократии, пока еще – чисто княжеской, всяких там тиунов, дьяков и прочих, и связано это был с утверждением графика работы и оплаты труда. Час в те времена на Руси (и не только) был понятием относительным, вовсе не обязательно четко шестьдесят минут, как, например, в Византии – Ромейской империи с очень развитым аппаратом управления и огромным слоем государственных чиновников. Отнюдь! Все зависело от сезона – летние часы были заметно длиннее зимних, впрочем, в двенадцатом веке особой надобности в столь точном измерении времени не было. Экономика носила аграрный характер, подчиняясь лишь природе – сезонам.

Вот и в Младшей страже время караулов измеряли «по солнышку»– примерно, на глаз…

Спустившись к реке, длинный Федул громко покричал коростелем – подавая условный знак караульщику Доброгасту, Гасте…

–Должен бы откликнуться…– напрягся Мекша, караульный старшой.

Все прислушались… Федул покричал еще раз, еще громче…

И снова в ответ – тишина.

–Да что ж с ним?– рыжий десятник Велимудр-Велька покусал губу и хотел было отправить парней на поиски, но…

Где-то у реки послышался ответный крик коростеля…

–Ну, слава богу,– облегченно перекрестился Мекша.– Вот ведь Гастя… копуша…

Караульный появился минут через пять – запыхавшийся, в вымокших сапогах и портах, явно чем-то взволнованный…

–Ты где шатался?

–Там… Там… Ой… Разрешите доложить?

–Докладывай уже,– махнул рукой Велимудр.– Только все по порядку и четко.

–Так я и говорю… Там, на бережку, у плеса – двое мертвяков. Похоже, мелкие торговцы…

Сотник склонил голову набок и скривился:

–Почему – похоже?

–Короба у обоих с товаром… Ленты цветные, браслетики, свистульки…– пояснил Доброгаст.– Ну, толком-то я не смотрел…

–Ничего. Сейчас и посмотрим,– нахмурившись, Миша перевел взгляд на Вельку.– Ну что стоишь? Меняй стражу.

–Слушаюсь, господин сотник.

В челнок вся караульная смена не поместилась, Миша взял с собой лишь Доброгаста, хитрованы же бежали следом, по бережку, стараясь не упускать челнок из виду.

–Ничего,– хмыкнул Михайла.– Им полезно пробежаться… Ну? Гастя, долго еще?

–А эвон, господин сотник,– плесо. Так сразу за ним…

Обогнув мыс, челнок зашуршал осокою, ткнулся носом в песок. Выскочив, Миша зашагал седом за Добро-гастом… Да тут и идти-то было нечего – чуть выше, на пригорке, рядом с кострищем лежало два трупа. Мужики лет за тридцать. Чужие… Рядом – распотрошенные короба с нехитрым товаром, разбросанным там и сям…

–Думаю, короба просто вытряхнули…– негромко протянул Доброгаст.– Верно, что-то ценное искали… Стекляшки да прочую теребень не взяли.

Сотник задумчиво потеребил бородку:

–И что такого ценного могло быть у коробейников?

Так он и назвал эту торговую мелочь – коробейники… Может, от него это слово и повелось? Кто знает…

–Не могу знать, господин сотник,– растерянно отозвался отрок.

–Понятно, что не можешь.

Тут явились и хитрованы, коренастый Мекша и суетливый дылда Федул. Выбрались на пригорок, осмотрели все, склонились над трупами…

–Ну?– хмыкнул Миша.– Что скажете?

–А можно еще немного посмотрим?– повернул голову Мекша.

–Смотрите,– сотник махнул рукой и спустился к реке. Скорее всего, убийцы именно по ней и явились…

Правда, течение быстрое, да и мель – каменистое дно… Впрочем, на песочке какие-то следы все же имелись…

Тут появились и хитрованы. Внимательно осмотрев следы, не поленились – полезли и в реку, прошлись по отмели…

Интересно, что такого заметили?

–Гастя там по кустам смотрит,– выбравшись на берег, доложил Мекша. Кольчуги караульщики сняли, аккуратно сложив в заплечные сумы-котомочки.

–Ясно…– кивнув, Михайла хитро прищурился:– А сам что скажешь?

–Там, у костра, след,– почесав затылок, промолвил урядник.– Нога босая, небольшая, узкая – девичья. Девица с ними была, господин сотник!

–Та-ак…– Миша, кстати, тоже след этот заметил, только пока еще никаких выводов не делал – рано.– И куда ж эта девица делась?