взаимозачёта и будут предложены доступные для обмена продукта.

3. Не рекомендуем оставаться в одиночестве. Надежная группа или организация нового поселения — ключ к выживанию.

4. За рождение ребёнка, “отбракованные” получают гарантированную награду. Отец — 150 единиц взаимозачёта, мать — 300 единиц взаимозачёта.

На этом всё. Что-то вроде короткой информационной справки, которая, в основном, посвящена торговле. Плюс, как это ни странно, рождению детей. При чём тут последний пункт, я вовсе не понимаю. Что такого в ребёнке, что за его рождение нужно платить?

Понятно, что рождение детей в таких условиях — задача, мягко говоря, сложная. Но для чего они нужны неизвестным кукловодам? Или родители тоже дожидаются наступления двенадцати лет, а потом режут собственным отпрыскам глотки?

Машинально морщусь от своего предположения. Пожалуй, оно всё же маловероятно. Какой бы скотиной человек ни был, к собственным детям, он, чаще всего, относится неплохо.

— Большой ассортимент в этом приёмнике?

Поворачиваю голову к Диане, задавшей вопрос. Видимо, девушка закончила чтение раньше меня. Или просто отложила его на потом.

Пожимаю плечами.

— Не было времени детально всё рассмотреть. Из того, что успел увидеть, в основном базовые вещи.

Стоящий поблизости Толб, который до этого яростно мычал, внезапно принимается прыгать на одном месте, стараясь привлечь к себе внимание. А от группы своих “соратников” отделяется лысый берсерк, направляющийся прямо к нам.

Машинально оглядываюсь на Аннет. Выглядит девушка уже не такой бледной, но в сознание ещё не пришла. Если верить инструкции, которая выдавалась к инъекции, то, скорее всего, на это потребуется около четверти часа.

Ещё раз глянув на берсерка, который уже преодолел половину расстояния, всё же вытаскиваю кляп изо рта пленного. Он уже давно пытается что-то сказать — возможно, там и правда нечто важное.

Карлик сплёвывает на землю и двигает челюстью, разминая затёкшие лицевые мышцы. После чего принимается яростно выплёвывать слова.

— Толб говорит, надо уходить отсюда! Охотники всегда ходят к приёмнику с едой. Традиция такая — освежевать хотя бы один кусок мяса в Тёмном лесу! Не сделаешь — и не видать тебе удачи на следующей охоте! Надо уходить!

В том, что касается местного обычая, всё звучит достаточно связно — наличию такой херни я бы совсем не удивился. Но вот одного момента не понимаю.

Глядя сверху вниз на коротышку, уточняю.

— Зачем нас предупреждать? Ну придёт банда ваших, прикончит нас, а тебя освободит. В чём тут проблема для тебя лично?

Пленник кривит яростную гримасу и снова подпрыгивает вверх, из-за чего длинные зелёные уши разлетаются в разные стороны.

— У Толба больше нет семьи. Ты убил Брета и Брена. И Толб попался — его связали. Никто не спасёт такого. Убьют и съедят. Сначала отрежут уши в знак позора, а потом утопят в ручье.

Остановившийся в двух метрах от нас лысый берсерк, успевший облачиться в комбинезон, задумчиво гудит.

— Весёлая у них тут жизнь. И традиции интересные.

Он на этой позиции уже секунд пять, но пока не сказал ни слова. То ли раздумывает, то ли ждёт, пока закончит говорить карлик.

Поворачиваюсь к нему, вопросительно поднимая брови и тот продолжает.

— С этими у меня шансов никаких нет. Могу я пойти с вами?

С одной стороны, я его абсолютно не знаю. Ну а с другой — этот мужик спас мою жизнь. К тому же, с Дианой и Аннет я тоже знаком ранее не был.

Покосившись на что-то бурчащего себе под нос Толба, быстро определяюсь с ответом.

— Что у тебя с памятью? Как часто бывают приступы? И что ты умеешь?

Мужик ненадолго задумывается. Нахмурившись, проводит ладонью по щеке, сбрасывая на землю мелкие кусочк засохшей крови.

— Накрывает постоянно, как и всех. В бою порой совсем люто. А умею… Не уверен. Вот, вроде, раньше топором никогда не работал по цели, но сейчас всё делаю так, как будто всю жизнь с ним управляюсь. И много ещё чего в голове всплывает. Как будто я пару сотен жизней прожил.

Диана тихо хмыкает, разглядывая мужчину, а я озвучиваю окончательное решение.

— Тогда ждём, пока очнётся Аннет и выдвигаемся. Условия простые — выполнение приказов на поле боя и подчинение командиру.

Лысый внезапно усмехается и кивает.

— Постараюсь. Но если ещё раз вот так накатит, как сейчас, гарантировать не могу. Мозги так переклинило, что я едва соображал.

Могу поспорить, имей он на тот момент возможность сложить два плюс два, точно бы не полез на громадного и вооружённого монстра с топором. В данном случае, его боевая ярость сыграла мне только на руку.

Решение, возможно, спорное, но во-первых, большой группой выжить и правда проще. Сейчас нас всего трое — самый жёсткий минимум, необходимый для эффективной работы. Убьют кого-то из девушек и у меня останется всего один боец, что автоматически сделает нас весьма уязвимыми.

За спиной постанывает француженка, а синеглазка, так и держащая стрелу на тетиве, хмуро интересуется.

— Имя же у тебя есть?

Новый боец расплывается в подобии улыбки, что с учётом залитого кровью лица, выглядит не самым успокаивающим образом.

— Есть, конечно. Можете звать Георгом.

Девушка удивленно цокает языком.

— Британец?

Вижу, как на лице берсерка появляется удивлённая гримаса и тот сразу прищуривает глаза.

— Из Илинга.

Синеглазка печально вздыхает.

— А я из Хэмпстеда. Была, вернее.

Вот теперь Георг смотрит на неё с полным изумлением — широко распахнув глаза и приоткрыв рот.

— В каком смысле из Хэмпстеда? Его же лет десять, как закрыли на карантин. Туда даже по канализации не пробраться, везде датчики с камерами и посты.

Диана чуть наклоняет голову вбок, задумчиво рассматривая мужчину.

— Какой карантин? Из-за чего?

Хэмпстед, это точно район Лондона. Илинг, вроде бы тоже. Причин лгать ни у кого из этой парочки нет — с учётом обстоятельств, какая разница, из Лондона ты или из Бангкока? Мы все в одинаковом положении.

Мысль наталкивает на внезапную идею и я вмешиваюсь в беседу.

— А время? Какой был год на момент вашей пропажи?

Оба одновременно открывают рты, после чего также синхронно их захлопывают. Первой высказывается Диана.

— Не помню. Ни одной даты в голове нет.

Георг молча разводит руками, а