Терезианский бал как собрание гостей не очень значительное (на пасхальный и рождественский балы съезжалось до полутора тысяч участников) происходил в «Амалиенбурге». Площадь перед дворцом была забита экипажами. Князю и княгине Багратион пришлось встать в общую очередь. Но прислуга работала споро. Когда дамы и кавалеры высаживались из карет, их транспортные средства тотчас отправляли прочь. Тот, кто приехал раньше, получал привилегию: занять место на площади «In-der-Burg». Опоздавшие уезжали за Швейцарские ворота и вставали на улицах, прилегающих к дворцовому комплексу.

Ранее Петр Иванович бывал во дворце «Альбертина», построенном в 1781 году и приспособленном для сугубо официальных приемов. Дворец «Амалиенбург» отличался от него богатством внутреннего оформления.

Поднимаясь на второй этаж по мраморным ступеням с широкой красной ковровой дорожкой, генерал с интересом оглядывался по сторонам. Беломраморные колонны, поддерживающие позолоченные арки. Невероятной красоты росписи на стенах и потолке. Позолоченные же кованые решетки на балконе. Прекрасные статуи императоров, полководцев и героев, установленные в нишах вдоль стен. Двери из орехового дерева, щедро инкрустированные полудрагоценными камнями и бронзовым фигурным литьем, тоже покрытым позолотой.

Здесь величие и богатство династии Габсбургов, основавших огромную империю и на шестьсот лет объединивших под своим скипетром разные земли и всяческие народы в центре Европы, представало весьма убедительно. Тени мудрых правителей, храбрых военачальников, умелых организаторов незримо витали под сводами дворца «Амалиенбург» и улыбались гостям, как призраки, сквозь золотую пыль веков. Как много все они сделали для того, чтобы черный австрийский двуглавый орел грозно простирал свои крылья над горами, долинами и реками от теплых юго-восточных до суровых северных морей!

Время на просторах Священной Римской империи германской нации текло неспешно. Стрелки часов год за годом обходили циферблат по кругу. Но вдруг в размеренную работу механизма вмешалась некая фигура, имперской инструкцией непредусмотренная. Это был выпускник одногодичного военного училища, бедный дворянин бог весть какого рода да еще с острова Корсика, известного морскими разбойниками. Вроде бы короли, эрцгерцоги, курфюсты, пфальцграфы, чьи лица надменно смотрели из раззолоченных рам, могли не беспокоиться о безродном выскочке. Но вскоре он ворвался в их роскошную обитель во главе двухсоттысячной армии и сказал им решительно: «Теперь буду царствовать я!».

Карточки на полонез выпали странно: князь Багратион пошел с двадцатидвухлетней императрицей Марией-Людвигой Моденской, а княгиня Багратион — с императором Францем Первым. Конечно, они станцевали только один тур. Затем император дал знак, и обе пары удалились из зала в соседние апартаменты, где между ними произошел разговор на немецком языке. Переводила Екатерина Павловна.

Петр Иванович видел государя в 1799 году, но только мельком, на приеме генералитета. С тех пор Франц Габсбург сильно постарел, его внешность стала еще хуже. Глядя на некрасивое, вытянутое, как у лошади лицо императора, на лысый череп, тусклые голубоватые глаза, замедленные вялые движения, генерал от инфантерии думал о явном вырождении великой династии. Вероятно, тут сыграли отрицательную роль близкородственные браки, совершавшиеся между правящими домами Европы.

В отличие от своего далекого предка, Максимилиана Первого, Франц боялся ездить верхом и не владел никаким оружием. В отличие от знаменитой бабки, Марии-Терезии, умницы и щеголихи — не обращал внимания на собственную одежду и внешний вид. В отличие от дяди, Иосифа Второго, государя-реформатора и сторонника идей Просвещения — литературой не интересовался и опасался всяческих нововведений. Только одна страсть Габсбургов передалась ему в полной мере: он любил музыку и играл на скрипке.

Сейчас, на Терезианский бал, император надел белый, отделанный золотом на воротнике и обшлагах мундир австрийского фельдмаршала. Через его правое плечо пролегала муаровая бело-красная лента ордена Марии-Терезии первой степени. Звезда ордена располагалась на его груди, белый эмалевый крест — слева на бедре. Но Петр Иванович не помнил ни одного сражения, где отличился бы, командуя войсками, Франц Первый. Правда, в возрасте двадцати лет, в 1788–1789 годах, будущий монарх отправился на войну с турками, однако там не проявил ни смелости, ни полководческого таланта. Дело кончилось позорным отступлением вверенных ему частей.

Согласно правилам придворного этикета выбирать тему разговора и начинать его имел право только монарх. Князь Петр ожидал, что речь у них, естественно, пойдет о войне. Но в свете последнего события — свадьбы его любимой дочери с Наполеоном, которого члены августейшей семьи иначе, как «дьявол» или «корсиканское чудовище» не называли, — такая тема делалась для Франца довольно неудобной. Ведь еще неизвестно, с кем заставит его воевать молодой и энергичный французский зять. Так что выбор предмета для беседы у австрийского императора оказался невелик: музыка, охота, прекрасные женщины его двора.

В последнем вопросе он разбирался неплохо. Дважды женатый, он после скоропостижной смерти второй супруги, посватался к младшей сестре русского царя — великой княжне Екатерине. Однако Александр Первый не дал согласия на этот брак. Бывший союзник был ему крайне неприятен, даже физически. Наш царь не мог простить Францу Габсбургу ни трусости на поле битвы при Аустерлице, ни прямого предательства интересов русско-австрийской коалиции после нее.

Полностью рвать отношения со страной, остающейся на европейском континенте единственной, не покорившейся Корсиканцу, было бы сейчас недальновидно. Габсбурги потому и уцелели в бурях шести столетий, что умели лавировать. Они во время отказывались от одного владения, приобретали другое, окруженные недругами меняли шило на мыло, без конца договаривались, умели обмануть простодушного противника несбыточными обещаниями, потом, собрав силы, наносили внезапный удар и возвращали утраченное, да еще с лишним куском. Русские, самая молодая империя в Европе, тоже когда-нибудь научатся этому.

Приятно улыбнувшись супругам Багратион, император сказал комплимент насчет искусственных орхидей, украшавших прическу Екатерины Павловны, и повернулся к генералу. Ему он задал самый обычный вопрос:

— Князь, вы уже бывали в Вене?

— Так точно, ваше величество. Но давно. Еще с генерал-фельдмаршалом Суворовым.

— Вам нравится наш город?

— Он великолепен, ваше величество.

— Долго ли вы пробудете здесь?

— Трудно сказать определенно, ваше величество, — князь Петр задумался. — Мне бы хотелось пройти курс лечения в городе Бадене. Говорят, там есть целебные источники сернистых вод. К сожалению, старые раны уже напоминают о себе.

— О, Баден! — с энтузиазмом произнес монарх. — Чудесное местечко! Моя семья часто отдыхает там летом. Целебных источников много, есть красивый парк, монастырь Святого Августина, сам город окружают леса, полные дичи. Там у меня охотничьи угодья. Дом, оленья ферма и все такое. Я с удовольствием езжу туда.

Затем правитель Австрии большую часть времени, отведенного на аудиенцию, посвятил рассказу об охоте на оленей. Поскольку верхом он не ездил, то егеря загоняли животных к месту засады августейшего стрелка, а оружейники заряжали для него ружья. Как правило, в трофей Францу Первому доставалось два-три оленя. Их рога украшали каминный зал императорской усадьбы в Бадене, чем его величество гордился.