четвереньки. — Это самое лучшее мое день рожденье. Невероятная… чувственная… моя.

Продавливая пальцами мое лоно, он совершает ими пару глубоких толчков, чтобы потом брать мое тело, как ему захочется, позволяя мне довериться собственным ощущениям, пропитанные его заботой.

Горя в агонии собственных чувств, перехватываю инициативу в свои руки, оседлав его.

Не знаю, что руководит мной, но мне нравится чувствовать общее безумие, разделенное на двоих. Сгорать в собственной похоти, шепча неразборчиво нежные словечки, насаживаясь глубже, хватаясь за его сильные руки, которые подкидывают меня выше облаков, чтобы потом изможденной и совершенно счастливой заснуть в объятиях того, с кем нашла долгожданный покой.

Утро начинается с трели дверного звонка. Обычно ни к чему хорошему, это не приводит.

— Ну кто там ещё… — бормоча себе под нос, Кирилл встаёт с постели и направляется в прихожую.

Выйдя в одной футболке на голое тело, замираю на месте под вопросительным взглядом привлекательной женщины средних лет.

— Познакомишь или язык проглотил? — строго обращается к Кириллу.

— Это моя девушка, мама, — подойдя ко мне, приобнимает за талию. — Ева.

— Ну пошли пить чай, заодно познакомлюсь с твоей… девушкой поближе, — мама Кирилла, сразу обозначает свое положение, проследовав на кухню первой, показывая, что в этом доме она является полноправной хозяйкой.

Глава 20

Переодевшись в свое вчерашнее, слегка помятое платье, прохожу в ванну, чтобы окончательно привести себя в порядок. Не удивительно, что его мать не оказала радушного приема, увидев меня в коридоре, с потекшей тушью и размазанной нюдовой помадой по лицу.

Если до этого момента я была безоговорочно уверена в своем решении переехать к Кириллу, то сейчас я боюсь того, что последнее слово, относительно нашего совместного проживания окажется за той, кто имеет куда больший авторитет в глазах своего сына. Надеюсь, что это только больные фантазии в моей голове, а на деле все пройдет куда лучше. Мы бы все равно познакомились. Рано или поздно. Лучше, конечно, второй вариант.

— Ева… ты долго там ещё будешь? — голос Кирилла звучит очень мягко, будто боится спугнуть меня с неминуемым знакомством с его матерью. Инцидент в прихожей не в счёт.

— Выхожу, — щёлкнув замком двери, дергаю ручку вниз.

— Успела себя накрутить? — обхватив мои плечи, слегка сжимает их.

— Нет, — прильнув к нему всем телом, оттягиваю момент, как только можно.

— Врешь… — щелкнув меня по носу, тянет на кухню. — Моя мама не обязана тебя любить, но мой выбор в твою пользу очевиден. Ей придется смириться. Выбирать я не намерен.

— Прости, — поцеловав его в губы, силюсь улыбнуться, но ничего не получается.

Его мама сидит за столом, медленно потягивая горячий чай из кружки. Кирилл насильно усаживает меня напротив нее, лишая возможности занять более комфортную зону для диалога. В том, что этот будет, именно диалог — не вызывает у меня никаких сомнений.

— Инесса Альбертовна, — отпив очередной глоток, продолжает: — теперь я вижу, как ты усиленно готовишься к отборочным соревнованиям, что игнорируешь телефонные звонки не только матери, но и своего обожаемого тренера.

Шипя отборные ругательства, Кирилл покидает кухню, оставляя нас наедине.

— Про звонки, я соврала. А теперь послушай, — понизив голос, смотрит пристально в мои глаза. — Не дури пацану голову, прошу, как мать. У него вся жизнь впереди, а не пеленки и распашонки менять. Это только заберёт нужные ресурсы, которых он добивался годами.

— Кирилл взрослый человек — он сам примет решение, которое будет для него более выгодным, — говорю тоном, лишенным всяких эмоций.

— Он ещё мальчишка, не способный здраво обдумывать свои поступки. Им руководит только постельный интерес, которым ты непременно воспользуешься, если не уже… — её взгляд соскальзывает на низ моего живота, который я моментально стараюсь прикрыть, защищая то, чего и в помине нет.

Кирилл возвращается на кухню, держа телефон в своей ладони. Хмуро переводит взгляд с матери на меня.

— Не делай вид, что не успела наговорить гадостей, — обращается к ней. — Я сделал свой выбор.

— Сколько вам лет, Ева? — сразу чувствуется, что отступать она не намерена.

— Скоро будет тридцать один.

— Тридцать один… — задумчиво тянет слова. — Вы были замужем?

— Была, — посмотрев на Кирилла, моментально вздрагиваю.

Он стоит в закрытой позе, сверля свою мать тяжёлым взглядом. Неужели сейчас будет скандал?

— Все хорошо, — посылаю ему искреннюю улыбку. — Мне нечего стесняться.

Издав смешок, Инесса заинтересованно рассматривает мой кожаный браслет. Довольно массивный и очень приметный, если не вдаваться в подробности его истинного предназначения.

— Такими аксессуарами прячут либо испорченную кожу после неудачных походов в тату салон, или…

— Попытка суицида. Три года назад, — не дав ей договорить ее мысль, решаю сразу открыть все карты.

— Хм… и вот это твой выбор, сынок? — повернув голову в его сторону, смотрит с осуждением, давая понять, что мне здесь не место.

— Кажется, мама, ты и так прилично задержалась, — поджав губы в тонкую линию, она не двигается с места, продолжая попивать чай маленькими глотками.

Встав на ноги, прохожу мимо мрачного и сурового Кирилла, что готов в данный момент накинуться на свою собственную мать, доказывая ей «обратную сторону меня», но она во многом права, опираясь лишь на безоговорочные факты.

— Ты куда? — загородив входную дверь, он встаёт, словно нерушимая стена.

— На работу, — просунув ноги в сапоги, беру в руки сумку.

— Опять врешь, — по его лицу пробегает мрачная тень недоверия.

— Я никогда не встану между тобой и твоей же матерью. Ты ее единственный сын, а устраивать нечто в «перетягивание каната» я не хочу.

— Мне ее нужно «послушаться»?!

— Я не говорю, что ее мнение должно быть для тебя безоговорочным, но и делать выбор только в пользу меня не стоит.

— Даже, если ты для меня больше, чем привязанность? — отойдя от двери, он пропускает меня на «волю».

— Не ссорься с мамой. Мама — она одна. Цени, что имеешь.

Выйдя за дверь, ещё минут пять стою на лестничной клетке. Я обидела его своим равнодушием к мнению его матери, не дала должного сопротивления. Снова решила сбежать, потому что трусиха.

Дверь снова распахивается. На пороге стоит Инесса Альбертовна, правда, уже одетая в уличную одежду, а за ней выходит «он». Если противостоять всему миру, почему же не начать прямо сейчас?

— Кирилл, я переступила дозволенную мне черту в наших отношениях, вернуться назад уже невозможно, — не думала, что смогу, так удивить эту женщину своим возвращением, но у меня это получилось.

— Ты хоть понимаешь, что сейчас сделала? — взяв меня за руку, притягивает к себе.

— Практически призналась в том, отчего сама себя старалась защитить? — немного робея, смотрю