Неуверенный в том, что беременной женщине стоит таскать тяжелые сумки по лестнице, Джейк вздохнул и, не желая раздражать Эйвери, ответил:

– Да, конечно.

– Если даже мне придется перетаскать сюда всю одежду всего лишь по одной рубашке зараз, я сделаю это сама!

– Ладно, – согласился Джейк.

Пусть они не будут лучшими друзьями, но после того, как Эйвери уступила ему и осталась в Нью-Йорке, не хотелось становиться с ней врагами.

Когда они спускались по лестнице на первый этаж, Джейку позвонили с работы. Он знаками показал Эйвери, что поговорит в библиотеке. Она кивнула и направилась туда, где лежали коробки с ее вещами.

Джейку пришлось целых два часа обсуждать со своим заместителем детали одной очень важной сделки. Закончив разговор, Джейк подумал, что Эйвери, наверное, поднялась в свою спальню вздремнуть после долгого дня. Ему не хотелось уезжать не попрощавшись, поэтому он вернулся в библиотеку и просидел там еще целый час за компьютером, пока туда не вошла Эйвери.

Она выглядела так сексуально с растрепанными после сна волосами и еще полусонным взглядом, что у Джейка перехватило дыхание. Эйвери была самой чувственной женщиной из всех, с кем он встречался, а недавно еще выяснилось, насколько она великодушна.

– Ты спала?

– Я подумала, что ты уехал, но, когда зашла на кухню, чтобы приготовить себе бутерброд, увидела твою машину, все еще стоящую возле дома.

Джейк поднялся из-за стола.

– Я не хотел уезжать не попрощавшись.

Он желал восстановить мир между ними, но как это можно было сделать, что сказать? «Прости меня за то, что я богат, прости за то, что хочу видеться со своим ребенком чаще, чем ты собираешься мне позволить»?

Эйвери улыбнулась.

– Спасибо тебе.

При виде ее улыбки Джейку захотелось провести пальцами по спутанным волосам Эйвери и поцеловать ее в губы, но он сказал себе: «Если мы собираемся остаться друзьями, мне придется побороть влечение к этой женщине. Прежде чем протягивать ей оливковую ветвь мира, лучше поскорее уехать отсюда и как следует все обдумать».

Джейк жестом пригласил Эйвери выйти с ним на крыльцо.

– Раз у тебя все в порядке, я поеду.

Она зевнула.

– Я, наверное, приму душ и еще посплю.

Джейк подошел к своей машине. Едва он сел за руль, Эйвери вошла в дом и закрыла за собой дверь.

Джейк вырулил на подъездную дорожку, размышляя. Сегодня Эйвери показалась ему печальной. Джейку хотелось вернуться и расспросить ее. Но что он скажет? «Ты выглядела такой грустной, отчего мне и самому стало не по себе»? Эйвери подумает, что он сошел с ума. Джейку вспомнился их разговор о том, что у нее нет машины и она ездит на метро. А он мало того что поселил ее в огромном доме, где она явно чувствовала себя неуютно, но еще и оставил ее там одну без возможности куда-либо съездить. Вот и повод вернуться! Джейк развернулся на первом же перекрестке и направился обратно к дому на пляже.

К тому времени, как он приехал, уже стемнело. Ни одно окно трехэтажного каменного гиганта не светилось. Джейк открыл входную дверь, шагнул в темный вестибюль и подумал, что Эйвери уже спит, а значит, поговорить с ней не получится. Он положил ключи на стол перед зеркалом, но затем решил, что Эйвери, вероятно, не найдет их там. Войдя на кухню, Джейк включил свет, нашел ручку и написал записку, объясняющую, что он оставляет Эйвери ключи от дома и от своей машины, припаркованной на подъездной дорожке.

Закончив писать, Джейк покачал головой, подумав, что надо было позвонить своему шоферу, едва решил вернуться сюда. Но теперь уже слишком поздно. Он отправил Джерри эсэмэску: «Заезжай за мной в дом на пляже завтра утром, часиков в девять», – а затем направился по черной лестнице в буфетную дворецкого, решив переночевать там, по пути подумав: «Похоже, у меня все-таки будет возможность поговорить с Эйвери».

Эйвери вздрогнула и проснулась. Ее сердце бешено колотилось, дыхание было неровным. Она огляделась и вспомнила, что переехала к Маккалланам, и ей волей-неволей придется привыкнуть к пустоте этого огромного, словно пещера, дома.

Эйвери встала, почистила зубы, умылась, накинула тонкий халат и на цыпочках вышла в тихий коридор, где каждый ее шаг отдавался эхом. Казалось, она – единственный постоялец в большом отеле, и все же не отпускало подспудное ощущение, что здесь есть еще кто-то, кроме нее. Внезапно раздался тихий стук, словно что-то уронили. Ускорив шаги, Эйвери почти сбежала по винтовой лестнице в вестибюль, твердя себе, что рано пугаться. Если в доме кто-то есть, то это, несомненно, горничная, садовник или еще кто-то из обслуги.

Эйвери открыла дверь на кухню и замерла на пороге. Пахнет тостами? Или рогаликами? Неужели этот запах ей не чудится?

– Доброе утро!

Сердце в груди Эйвери перевернулось.

– Джейк! Что ты здесь делаешь? Он жестом показал ей на кухонный стол.

– Я приготовил рогалики.

Смущенная, она подошла и села, сердце предательски стукнулось о ребра. Неужели Джейк понял, как ей неуютно в этом огромном доме, и вернулся вчера вечером, чтобы защитить ее?

– Спасибо.

Поставив на стол тарелку с двумя рогаликами, он сел напротив Эйвери.

– Пожалуйста.

Джейк был одет в ту же одежду, которую носил вчера, хотя и успел с утра побриться. Ах да, ведь сегодня понедельник!

– Разве тебе не нужно на работу?

– Я туда и собираюсь. Мой водитель будет здесь в девять.

Эйвери подумала, что ошиблась: Джейк вернулся вовсе не к ней, а лишь потому, что его машина сломалась.

– Что случилось с твоей машиной?

– Ничего. Вчера я проехал миль восемьдесят, прежде чем осознал, что мы оставили тебя здесь без автомобиля. – Он пожал плечами. – Конечно, ты могла бы вызвать одного из наших водителей, но я понял, что тебе лучше постоянно иметь машину под рукой. Поэтому я оставлю тебе свой «порше». Когда я вернулся, ты уже спала, и я не стал беспокоить тебя, а заодно и своего водителя. Кому приятно, когда тебя вызывают на работу в воскресенье вечером?

Эйвери с изумлением смотрела на него. Перед ней снова был тот самый Парижский Джейк – такой чуткий, заботливый, и он этого даже не осознавал. И тут ребенок толкнулся внутри. Она схватилась за живот.

– Ой!

Лицо Джейка просветлело.

– Ребенок шевельнулся?

– Да.

Эйвери видела по его лицу, что Джейку ужасно хочется снова почувствовать руками своего ребенка, но он стесняется об этом попросить.

Эйвери рассмеялась.

– Иди сюда. Я знаю, что ты хочешь его потрогать.

Джейк осторожно приблизился, наклонился и обхватил живот Эйвери ладонями. На этот раз ребенок не взбрыкнул ножкой, а словно перекатился на бок. Джейк вскинул сияющий взгляд.