была допущена ошибка и Золотов как-то об этом узнал? Почему он такой радостный?

Дурные мысли лезут в голову. Страшно представить, что нового я могу о себе услышать.

Глава 11

Судья оглашает.

Ее голос слышится как через толщу воды. В глазах темнеет. Давненько не чувствовала себя так скверно.

Пошатываюсь и чтобы не рухнуть тут перед всеми, хватаюсь за плечо прокурора. Думаю, я побледнела, если не позеленела.

Золотов все эти минуты забывает о судье и вновь наблюдает за мной, при этом улыбается сжатыми губами. Чем дольше зачитывает судья, тем довольнее физиономия у Максима.

— Результат ДНК теста составляет… — она внезапно замолкает и подносит лист ближе, будто за секунду ослепла. А потом опускает папку, смотрит на Золотова стеклянными глазами. — Девяносто девять целых и девять…кхм…ох…

Максим еще какое-то время продолжает пребывать в образе Победоносца, пока до него не доходит реальность. Удивительно! Золотов был настолько в себе уверен, что даже не допускал мыслей о моей правде.

— Ах! — с облегчением выдыхаю.

Ноги подкашиваются, во мне почти не остается сил. Не выстояв до конца речь судьи, медленно сползаю и плюхаюсь на стул.

Праздничная атмосфера в зале сменяется гулом и перешептыванием. Друзья Максима явились будто на сеанс в кинотеатр, желая насладиться комедией вроде позорного провала сумасшедшей помощницы… А попали на драму… Горести Золотова.

Боссы больше не смотрят на меня с насмешкой, как на пустое место, принеси-подай. В их глазах растерянность. Никто не ожидал.

А все благодаря Максиму, который, вероятно, рассказал об иске в последний момент и не дал друзьям ничего предпринять.

— Что?! — запоздало восклицает Золотов. — Черт побери, я сейчас услышал?!

— Подбирайте слова! — одергивает судья.

Максим кое-как челюсть подобрал, а она о словах просит…

— Но это бред!

— Аргументы были выдвинуты грамотные, однако тест показал полную совместимость. Это неопровержимое доказательство.

Я вот помню день забора анализов и легкое настроение Золотова. Почему же сейчас он не шутит?

— Я не согласен. Завтра же подам апелляцию! — оборачивается ко мне. — Она лжет. Тест подделка!

У меня пальцы на руках леденеют. У Максима покраснели глаза, налились кровью. Золотов славился весельчаком и бабником. Его любили в компаниях за отзывчивость и доброе отношение. Что же случилось сейчас?

Появляется нестерпимое желание поплакать. Давно я не позволяла слез, и горько стало так не вовремя. Сдерживаюсь, опустив голову, тихонько шмыгаю носом.

— Нина Витальевна, — шепчет прокурор, — вы все сделали правильно. Так у товарища Семенихина не останется шансом претендовать на детей. А этот персонаж, — кивает в сторону Золотова, — заботой о потомстве не отличается. Плюс алименты. Зарплата у адвоката белая, он отчисляет все налоги, поэтому для вас будет хорошая прибавка.

— Мне ничего от него не нужно, — отвечаю сквозь зубы. — Вот будет платить алименты, а потом к старости с мальчишек требовать станет.

— За вас говорит обида. Повторюсь, алименты должны быть.

Судья стучит молоточком, завершая слушание.

Крадусь из-за стола.

До разбирательств я вроде как играла роль пленницы, позволяя Золотову побыть вершителем судеб. В его квартире хранятся все вещи и деньги. Очень бы хотелось прямо на пороге суда пожать с Максимом руки и разойтись в разные стороны. Но не получится.

Взбешенный Золотов как вихрь вылетает из зала.

За ним тянется дружественная свита и я.

Богачи на меня не смотрят, все внимание похитил Макс, которого вот-вот и схватит инфаркт! Великое расстройство — признали отцом двух прекраснейших мальчиков!

Чистых и светлых. Золотов и волоска сыновей недостоин. Ради приличия Максим мог отреагировать нейтрально, а поорать, когда мы останемся вдвоем, чтобы не позорить меня. Нет же! Надо было устраивать показательную порку.

Кошусь на Алису. Соскучилась по подружке, но Арман клещом впился в низенькую женщину, прижал к себе, лишь бы она не поддерживала меня. В какой-то момент мы оказываемся близко с Алисой. Она украдкой вкладывает свернутый листочек мне в ладонь. Я прячу его в сумочку.

На улице воздух немного остужает всех.

Поддержка Золотова окружила Максима на парковке.

Я стою поодаль, на крыльце, укутавшись в пальто, и любуюсь за всеми с высоты. Жду, когда эмоции покинут Максима, и он внесет ясность в наши с ним отношения.

Его брат Грозный покидает общую толпу и, к изумлению, подходит ко мне.

— Ты же понимаешь Семенихина, что произошло сегодня, таковым не останется. Непонятная лаборатория на окраине города, мутная история зачатия детей. Макс совсем тебя не помнит.

— Да, Демид Леонидович, — киваю и ежусь то ли от ветра, то ли от ледяного взгляда Грозного. — Переделайте тест в лучшей лаборатории города или в нескольких только… вы же и сам отец. У вас есть дочь желанная, единственная, выстраданная. И больше детей не будет. Так сделайте все по справедливости, пусть результаты будут настоящими…

— Ты за кого меня принимаешь? — возмутившись, хмурится. — Как ты могла подумать, что я стану подделывать документы. Это же дети!

— Я много лет работала в ваших структурах. Поэтому знаю, о чем говорю. И еще мне бы очень хотелось дожить до старости. Спокойно вырастить детей, отгулять на их свадьбах и понянчить внуков.

Тот, фыркнув, возвращается к брату. А я не преувеличивала.

Друзья ободряюще хлопают Золотова по плечу, успокаивая на прощание.

Вспоминаю о записке, что передала Алиса. Достаю листочек из сумочки и разворачиваю.

«Нинусь, мы все на твоей стороне. Я обязательно позвоню».

А дальше в знак подтверждения четыре росписи, полагаю от жен боссов.

Радуюсь, но осторожно, прикрывая улыбку ладонью. Мало ли? Вдруг у кого жизнь сегодня разрушилась, и нервы закончились. А тут я вся из себя развеселая.

Пообщавшись, Максим идет ко мне. В каждом его шаге чувствуется напряженность. Оттого и я заражаюсь дискомфортом, неестественно ровно приосаниваюсь, лишь бы казаться чуточку выше и сильнее, чем есть на самом деле.

Он останавливается в метре, соблюдая дистанцию, которую до этого всячески старался нарушить, только бы тронуть меня или ненароком обнять. Прикоснуться до моих волос и вдохнуть аромат.

Золотов смотрит на меня пристально, вызывая неловкость.

Первой начинаю разговор:

— Ты как?

— Непривычно. Слишком. Похоже, здесь нам еще придется встретиться.

Опустив взгляд на землю, дергаю бровью.

— Да уж…

Золотов никак не может успокоить свои руки, сжимая — разжимая кулаки. То скрестит, то спрячет за спину.

— Ты расскажешь мальчикам об отцовстве?

— Расскажу, — возвращаю взгляд на Макса. — После того как ты пройдешь все стадии от непринятия до смирения и наконец успокоишься. И…Максим, судя по выражению твоего лица, нам с детьми лучше убраться из квартиры?

Золотов что еще секунду назад, словно лимон жевал, притворно улыбается.