её Христом богом умолял не позорить меня и закрыть лавку.

– А она что?

– Не послушалась. Барыш ей дороже супруга. Тогда я плюнул на всё и ушёл. Дом мне от дядьки покойного достался.

– А дети как? – продолжал выпытывать я.

– Нет у нас детей. Не получилось, – с сожалением произнёс напарник. – Может, оно и к лучшему.

– Я ему уже несколько раз говорил, чтобы сошёлся с женой, глядишь, и перекуёт в нужную сторону, а он ни в какую. Упрямый! – сказал Художников.

– Если она меня любит, пусть закрывает магазин и приходит. Тогда прощу. А если хочет, чтобы было по ейному, ноги моей в её доме не будет. Я лучше на улице жить стану, – заявил Пётр, вскидывая подбородок.

В его глазах появился холодный упрямый блеск. Такой действительно первым на примирение не пойдёт.

Художников нахмурился.

– Всё – семейный вопрос оставляем на потом. С жильём я до вечера порешаю, к тому же у нас и товарищ Быстров теперь без крыши над головой остался. Мне его начальство этого не простит.

– Да я сам, – попробовал возразить Пётр, но был осажен Художниковым:

– Не доводи до греха, Михайлов. Сказано – я этим вопросом займусь, так тому и быть.

– Есть, – вяло козырнул напарник.

– Давайте теперь поразмыслим, что делать дальше: враг у нас наглый, в любую секунду может снова ударить. Какой-то системы в его поступках я не вижу, больше похоже на точечные попытки нанести нам как можно больше вреда.

– Ничего себе точечные, – присвистнул Пётр. – Если бы не Жора, гад с пулемётом хрен знает сколько наших бы положил.

– Не будем спорить о терминологии. Меня вот что волнует, – заговорил я, – враг явно знает адреса сотрудников: Левона подстерегли чуть ли не на пороге его квартиры, дом Петра подожгли… Такие вещи не с кондачка делаются, тут пахнет серьёзной подготовкой: враг явно знал, кто и где живёт, а это не самая доступная информация.

– Предатель? – осторожно произнёс Художников.

– Думаю, да.

Лицо начальника угрозыска стало серым.

– Разберёмся, – прорычал он. – А пока едем ко мне, надо вас помыть и переодеть, а то совсем на людей не похожи.

– Неудобно как-то, – засмущался я.

– Неудобно сотрудникам уголовного розыска в таком виде расхаживать. Давайте в мою машину.

Служебное авто Художникова доставило нас к нему на квартиру, где его супруга сразу заставила нас снять грязное и пропахшее дымом бельё, а чуть погодя принесла две стопки чистых вещей.

– Это вам на первое время.

На кухне нагрели воды, мы быстро сполоснулись в тазиках и переоделись. Фигуры и у нас и Художникова, с чьего плеча были эти вещи, не сильно отличались, разве что начальник угро был немного погрузней нас, так что в итоге получился не ужас-ужас.

– Вид, конечно, не фон-баронский, но девки в обморок падать не будут, – засмеялся Пётр, крутясь перед зеркалом в «обновках».

Супруга же Художникова накормила нас завтраком. В её глазах было столько сердоболия и участия, что мы почувствовали себя крайне неловко, и как только перекусили, сразу же умчались на работу, само собой, не забыв поблагодарить женщину за всё.

В кабинете кое-как распихали прихваченные из сгоревшего дома пожитки, что-то пришлось положить в сейф.

– Буду чувствовать себя как дома, – мрачно пошутил Пётр.

В дверь без стука вошла девушка в строгом тёмном платье, её густые волосы были заплетены в толстую косу.

– Петь, здравствуй, – произнесла она сбивчивым тоном. – Ребята сказали, что у тебя был пожар…

– Привет, Варя, – живо откликнулся он. – Было дело. Хотели живьём нас с товарищем Быстровым спалить. Ну да ничего, не на таковских напали.

Варя ойкнула и поднесла ладошку ко рту.

– Да ладно, в первый раз что ли? – удивился напарник. – С нами всё в порядке. Мы с товарищем Быстровым во всяких переделках бывали, так что нас так просто не возьмёшь. Да, Жора, это наша пишбарышня Варвара, прошу любить и жаловать.

– Георгий, – склонил голову я.

– Вы товарищ из Москвы?

– Он самый, – с некоторых пор я привык, что меня тут стабильно называют «москвичом», хотя я сам всего ничего как прописался в «нерезиновой», и то почти сразу уехал в командировку.

Из коридора донёсся голос Художникова:

– Варвара!

– Ой, мне пора, – девушка извинилась и вышла из кабинета.

– Ты смотри, как она за тебя переживает, – заметил я.

– Варвара у нас девушка хорошая, – похвалил напарник. – И на будущее: не вздумай её забижать!

Я фыркнул:

– Даже в мыслях не было! У меня, между прочим, в Москве любимая жена.

– В том-то и дело, что она в Москве, а ты здесь.

– И что? Для меня это ничего не меняет.

– Да ты у нас практически святой!

– Я не святой, я правильный, – твёрдо объявил я.

Для меня было просто немыслимо изменить любимому человеку.

Петра вызвали в дежурку, вернулся он оттуда просветлевшим.

– Пляши, Жора! У меня для тебя отличные известия.

– Неужели? – не поверил я.

– Представь себе. Только что отзвонились из Еремеевки. Кажется, нашли они место, которое ты искал. Говорят, действовали тихо, никого не спугнули.

– Едем! – вскочил я, разом забыв о всех проблемах.

Если найдём место, где убивал своих жертв подлый душегуб, на совести которого жизни далеко не только матери и дочки Яковлевых, появится ниточка, которая приведёт нас к нему.

– Я уже договорился с начальством, Художников дал добро!

Ну вот есть же действительно хорошие новости!

Глава 17

– Тепло ль тебе, девица. Тепло ль тебе, красная?! – пошутил я, глядя на закутавшегося в рогожу Петра.

– Издеваешься? – флегматично спросил он.

Если бы не ветер, не было бы так холодно, а на открытой подводе от него никак не спрятаться. Я и сам порядком закоченел, но ещё находил в себе силы на дружеское подтрунивание.

– Настроение тебе поднимаю.

– Мне бы стопочку или на худой край – чайку с мёдом, оно, глядишь, само бы взыграло…

– Терпи, казак!

– По дороге версты через две чайная будет, – внезапно откликнулся возница Макар – пожилой степенный мужчина, единственным недостатком которого был чересчур малый рост, из-за чего его в своё время не призвали в армию. – Можно заскочить, погреться.

– Ты как? – посмотрел Пётр на меня.

– Я не против.

– Тогда правь к чайной, – сказал напарник.

Мы подъехали к мазанке, над дверями которой висел плакат «Ростовской общество трезвости. Чайная». Надпись была ещё дореволюционная. Возле чайной уже стояли несколько повозок. Лошади, привязанные к ограде, тыкались головами в торбы с овсом.

Пока Макар возился со своей кобылкой, мы вошли в чайную и сели за свободный стол. К нам сразу подскочил проворный мальчишка лет пятнадцати, он