подпола лейтенант Маркуша. – Что делать будем с этим добром? Реквизируем? Зачем ему все это? Социализм построят, голодать не будет. Это только при капитализме люди голодают!

– Ладно, не трогайте, пусть чахнет над своей провизией, – поморщился Андрей. – Мы не продразверстка, чтобы отбирать последнее. Выбирайтесь, мужики, а то господина Рихлера сейчас кондратий хватит. А вы не промах, господин Рихлер, – майор похлопал перепуганного мужчину по плечу, – запасов наделали, как белка. Только лишнее это, уверяю вас. Так и быть, отнимать не будем, но поделитесь с соседями – многие из них действительно испытывают нужду. Учтите, мы придем, проверим.

В последнем доме проживала еще одна семья, на этот раз бездетная. Им было слегка за сорок, они долго не хотели открывать. Но когда убедительный приклад завис над оконным стеклом, запоры отомкнулись.

Граждане имели обреченный вид: мол, делайте, что хотите, хоть сразу к стенке. Женщина еще не рассталась с привлекательной внешностью. Муж был плотно сбит, имел невыразительное лицо. Они крепко держались за руки.

Пару звали Симон и Эмма Моритц. Они обреченно смотрели, как их обнюхивает собака, как незнакомые люди с оружием переворачивают вверх дном их жилище. Мужчина работал в полиции: раскрывал преступления, занимался поимкой уголовников – по крайней мере, он так сказал. Но восемь месяцев назад пережил инсульт, с работой пришлось расстаться, получал небольшое пособие. Супруга Эмма работала машинисткой в полицейском управлении, но неделю назад учреждение закрыли, а сотрудников отправили по домам без объяснения причин. Машина в семье отсутствовала, до окраины города было десять минут ходьбы, а там уже курсировал автобус, на котором можно было доехать до работы. На вопросы супруги отвечали сухо и лаконично: ничего не знаем, ничего не видели. Закрадывалось ощущение, что если бы и видели, ответ не изменился бы.

Радиостанцию не нашли. Красноармейцы обшарили хозяйственные постройки, собрались возле старого неработающего колодца, озадаченно смотрели вниз.

– И чего уставились, как бараны на новые ворота? – разозлился лейтенант Маркуша. – Полезайте, проверяйте.

Хозяин объяснил: эту скважину пробурили много лет назад, тогда еще воду не подводили к домам. Сейчас колодец заброшен, им не пользуются, а снести не доходят руки. Андрей внимательно следил за их лицами: ни один мускул не дрогнул. Женщина тоже отнеслась к происходящему равнодушно. Но все же колодец проверили – самого легкого бойца спустили на веревке, а затем совместными усилиями подняли наверх. Он посмеивался: вот оно какое – царство водяных и кикимор…

Деревню обыскали полностью, заглянули во все уголки. Неутомимый Амур уселся на задние лапы, высунул язык и вопросительно смотрел на людей: «Что дальше?» Объяснить собаке было нечего. Ситуация складывалась странная. Но почудиться радиотехникам не могло – передатчик работал, и использовать его в этом квадрате местности могли только враги.

– Товарищ майор, давайте еще раз осмотрим заводик, – предложил сержант Артемьев из кинологической службы. – Первый раз мы только по верхам прошли, Амур не знал, что искать. А сейчас он всех обнюхал, побродил по деревне – может, что-то и почует. Он въедливый, если что-то есть, ни за что не пропустит.

– Действуй, – Гордин потрепал пса за ухом, – люди ничего не умеют, покажи им, как надо.

Пса отпустили с поводка, он заметался по заброшенному предприятию, шустро бегал по лестницам, рыл носом в мусоре – при этом озабоченно ворчал и повизгивал.

Странная мысль вселилась в голову: «Рихлер обронил, что в деревне проживают шесть человек. Почему, собственно, шесть, если семь? Малолетних инвалидов за людей не считает? Ошибся в подсчетах, бросил первое, что в голову пришло?»

Это могло, конечно, ничего и не значить…

Призывный лай собаки привлек общее внимание. Амур явно не за крысой гонялся. Сделал уши торчком и сержант Артемьев, побежал к своему питомцу, схватил за поводок, чтобы унять возбуждение. Овчарка на втором этаже копалась в строительном мусоре, сипло урчала. Схватила какую-то старую тряпичную перчатку, бросила под ноги Артемьеву. Тот опустился на корточки, повертел находку, вопросительно уставился на майора.

– И что ты смотришь на меня? – спросил Гордин. – Ты на собаку свою смотри, с нее и спрашивай.

Он взял перчатку, стал ее рассматривать. Не новая, рваная, жирная, обмусоленная. Как жаль, что собаки не умеют говорить! Амур продолжал рыться в мусоре, призывно тявкал. Андрей сообразил, приказал сержанту оттащить собаку. Махнул красноармейцам, они за несколько минут очистили от мусора участок пола рядом с лестницей. Открылась любопытная картина. В полу зияла дыра, торчали огрызки арматуры. Их отогнули и придавили к полу, чтобы не мешались. Дыра была заложена кусками бруса. Его извлекли, выбросили, потом с торжествующими криками достали громоздкую радиостанцию в холщовом мешке…

– Амур, да ты находка! – смеялись люди. – Вот кому надо орден давать!

– И что дальше, сержант? – спросил Андрей. – Сможет твой питомец привести к радисту?

– А как же, товарищ майор, – заулыбался сержант. – Я же вам говорил, хорошо, что меня послушались!

Красноармейцы ворвались в дом. Завизжала женщина, захныкал ребенок. Отца семейства, Алоиса Хубера, прижали к стене, он и пикнуть не успел. Мужчина оторопел от страха, выкатились глаза, остатки волос на голове встали дыбом. Меньше всего этот жалкий нескладный тип походил на вражеского радиста.

Амур рвался с поводка, злобно лаял на мужчину. Покачнулась Хелена, супруга Хубера, схватилась за край стола, чтобы не упасть. Ее отвели в соседнюю комнату, не спуская глаз, туда же отправили и ревущего ребенка.

– Артемьев, убери собаку, нам все понятно, – сказал Гордин.

Но Амур продолжал истошно лаять, скреб когтями пол. Это было интересно. Задержанного обыскали, оружия при нем не было. Потом развернули, извлекли из заднего кармана перчатку, о которой он забыл, а может, не придал значения. Перчатка была скомкана, занимала мало места – точная пара той, что нашли на заводе…

– Все понятно с вами, господин Хубер, – усмехнулся Гордин. – Шила в мешке не утаишь, а тайное всегда становится явным. Вы извлекли передатчик из тайника, пристроили его там же, работали в эфире, когда услышали шум. Вы увидели, что долину окружают и шансов на побег уже нет. Стали лихорадочно прятать радиостанцию, убрали в мешок, сунули в дыру, сверху заложили брусом. Потом надели перчатки, стали нагребать сверху мусор, но спешили, перчатка слетела с руки, поднимать ее вы не стали. Вторую перчатку сунули в задний карман и побежали в деревню. Или поползли, кто вас знает. На открытых участках хватает канав, по которым можно добраться до жилых строений. Интересная у вас семейка, господин Хубер…

– Никакой он мне не муж! – взвыла из соседней комнаты Хелена. – Я его вообще не знаю!

– Ну, слава богу, – ухмыльнулся капитан Зинченко. – А