Чтобы не сойти с ума в ожидании новостей и быть поближе к центру событий, сестры собрались в геникее, отправив служанок караулить гонцов, чтобы выспрашивать у них положение дел. Как ни странно, выросшие в одном дому и рожденные одними родителями (кроме их невестки Андромахи), молодые женщины в минуту опасности вели себя совершенно по-разному. Кассандра молилась богам, чтобы гонцы не приносили вестей ни о Гекторе, ни об Офрионее, полагая, что раз известий нет, значит, они живы; Креуса либо помалкивала, либо желчно комментировала каждую новость, и было не понятно, желает ли она жизни или смерти своему Энею; Андромаха прижимала к груди Скамандрия и вздрагивала от каждого шороха; а Лаодика расспрашивала всех не о своем муже Геликаоне, а о Парисе, благо Елены с ними не было.

Впрочем, аргивянку вообще мало кто видел в последнее время. Если бы не защита Париса и Приама, ее бы уже давно растерзали троянки за своих погибших мужей, отцов и сыновей. Ходили слухи, которые с удовольствием смаковала Лаодика, что между ней и Парисом происходят бесконечные скандалы. Елена, давно уже очнувшаяся от чар Афродиты, упрекала Париса за то, что он похитил ее у мужа, а тот в ответ тащил жену в постель. Служанки в доме Париса клялись, что слышали гневной голос самой богини, требующей, чтобы Елена помалкивала и удовлетворяла мужнину похоть. Лаодика давно уже приплачивала служанкам за то, чтобы они держали ее в курсе всех альковных событий в доме Париса, и те старались вовсю.

Последний, прибежавший уже почти в темноте вестник сообщил, что боги на их стороне, и троянское войско остается ночевать в поле, чтобы не удаляться далеко от лагеря ахейцев.

Все облегченно вздохнули и отправились по домам.

Наступил новый день великой троянской битвы. Мучимая дурными предчувствиями Кассандра не спала всю ночь, невзирая на маковый отвар, который приготовил поднаторевший на этом снадобье отцовский лекарь. Все стало только хуже, потому что, выпив его, девушка не заснула, а грезила наяву, и с утра чувствовала себя разбитой и несчастной.

В геникее снова собралась вчерашняя компания, к которой присоединилась их младшая сестра – юная Поликсена, и болтовня возобновилась с новой силой. Правда, без умолку трещала в основном Лаодика, а остальные отмалчивались, занятые своими мыслями. Когда же та затихала, то открывала рот Креуса и кидала какую-нибудь ядовитую реплику. Лаодика обижалась и снова разражалась длинным монологом.

Первый раз в жизни Кассандра радовалась болтливости сестры, позволявшей ей не тратить силы на поддержание беседы. Похоже, что сходные чувства испытывали и остальные молодые женщины, потому что никто не пытался одернуть болтушку, и довольная Лаодика могла тараторить в свое удовольствие.

Дело шло к обеду, когда к Приаму примчался усталый гонец и сообщил, что они штурмуют лагерь ахейцев, сделали пролом в стене и если Зевс будет милостив, вскоре сожгут вражеские корабли.

– Гектор был контужен ударом камня, но сейчас бьется с врагами, как лев, – добавила принесшая в геникей новость служанка, стараясь не смотреть на Кассандру.

– А что Офрионей? – голос вещуньи дрогнул.

– Убит, госпожа, – сразу поникла девушка. – Гонец сказал, что его пронзил пикой Идоменей. Спрыгнувший с колесницы Азий попытался спасти его тело, но погиб сам.

В геникее воцарилась тишина. Кассандра проглотила ставший в горле комок и подняла глаза к потолку. Все кончено. Она была уверена, что Аполлон не даст никому нарушить наложенное на нее проклятие, но все-таки в душе надеялась, что божеской кары удастся избежать.

– Дорогая, – кинулась к ней добросердечная Лаодика, – мы все тебе очень сочувствуем! Но ты должна гордиться, что с твоим именем на устах шли в атаку наши герои. Посмотри на нашу Креусу – не думаю, что Эней вдохновляется в бою воспоминанием о любимой супруге.

– А твой вообще забыл, как жену зовут, – немедленно откликнулась та, – драть бы тебя надо, да некому.

– Меня драть?! Да что ты говоришь? Пусть хоть пальцем посмеет тронуть, я сразу отцу скажу!

– Ну и дурой будешь, – так же желчно отозвалась жена Энея. – Приам тебе еще добавит, чтоб на мужа не ябедничала. Он к таким вещам относится очень сурово. Я уже на себе опробовала. Скажи спасибо богам, что родила ребенка от ахейца, когда уже выскочила за Геликаона замуж, потому что если бы на тебя еще имел права отец, то скорее всего закопал бы тебя живьем вместе с младенцем, в назидание таким же легкомысленным дурочкам.

Кассандра слушала и не слышала поднявшуюся перепалку. В душе было пусто. Не было даже слез. Она почти не знала этого человека, волею отца названного ее женихом, но ей так хотелось нормального женского счастья, что сводило живот. И почему только эти курицы вечно жалуются на своих мужей (кроме Андромахи, конечно!)? Глупые, не понимают как это прекрасно: всегда иметь рядом того, кто защитит тебя от жизненных горестей. Да и плотская любовь, как говорят, доставляет много радостей. Пожили бы они в одиночестве, сразу по-другому заговорили бы!

Задумавшись, она не заметила, как на стоящий рядом с ней стул опустилась Поликсена, и очнулась только тогда, когда ее плечи обвили нежные девичьи руки.

– Не плачь, сестрица, – прошептал нежный девичий голос. – Вернее, если хочешь, давай поплачем вместе. Мне так жаль всех тех, кто сейчас умирает около ахейского лагеря. И почему люди не могут жить в мире?

– Я не плачу, – откликнулась Кассандра, смахивая со щеки случайную слезинку. – А люди не могут жить в мире, потому что одна любопытная женщина, типа нашей Лаодики, по имени Пандора, открыла ящик, в котором были заперты все беды и гадости, разлетевшиеся по свету.

– Страшно-то как! – передернула плечами девушка. – Интересно, а кто будет моим мужем? Будет ли он меня любить? Ты случайно не знаешь?

Но Кассандра отрицательно покачала головой. Судьба младшей сестры была пока ей не известна.

Ближе к вечеру ситуация изменилась. Шум боя медленно, но неумолимо, приближался к городу. Как выяснилось из обрывочных донесений, причиной отхода троянцев стал Ахилл, неожиданно ударивший во фланг во главе своих мирмидонян. Увидев сиявшие, словно солнце, знакомые доспехи, ахейцы воспрянули духом и бросились на троянцев, у которых силы были уже на исходе. Богиня удачи Тихе изменила им в тот момент, когда они были готовы праздновать победу. Началось отступление, превратившееся на равнине в бегство. Оставшиеся в живых скрылись в городе, захлопнув за собой ворота. Но Ахилла это не остановило, и он попытался штурмом взять город.

Пришлось Гектору снова построить своих едва отдышавшихся воинов, и вывести их навстречу врагу, а самому сразиться с Ахиллом, который в конце концов, под радостные вопли стоявших на стенах троянцев, рухнул убитым к его ногам. Каково же было огорчение счастливого победителя, когда, сорвав с противника доспехи, он обнаружил, что защищали они не подобного богу сына Фетиды, а его ближайшего друга Патрокла!

Не желавшие отдавать троянцам тело героя на поругание, ахейцы кинулись на его спасение. Троянцы, в свою очередь, сплотились вокруг предводителя, и все смешались в кучу-малу, где все разили всех без разбора. В конце концов доспехи Ахилла достались Гектору, и ахейцы отступили в свой лагерь, унося обнаженное тело Партокла. Троянцы бросились за ними, и когда царевны, извещенные о нападении врага, толпой прибежали к башне, под стенами города уже никого не было, но вдали еще шел бой и сверкали медные доспехи, среди которых самыми яркой была броня Ахилла, в которую облекся Гектор.