Кассандра с трудом разлепила глаза и непонимающе посмотрела на женщину, вырвавшую ее из сна без сновидений. С трудом сообразив, что это Лаодика, она потянулась, сбрасывая с себя остатки дремоты.

– Не кричи ты так, даже если ахейцы в городе. У меня и без тебя болит голова. Что случилось?

– Отец сошел с ума! Его обуяла Ата! Он лежит в пыли во дворе и оплакивает Гектора! Мама тоже не в себе: плачет и разговаривает сама с собой! Что будем делать? Сейчас люди придут на агору. Нельзя, чтобы они видели царя в таком состоянии!

Кассандра в растерянности пожала плечами:

– Это ты спроси у братьев, кто теперь ближайший помощник отца. – Тут у нее задрожали губы. – Не нам, женщинам, это решать.

– Но они тоже не знают, что делать. Кассандра, ну, пожалуйста, пойдем! Отец ничего об этом не сказал, и я боюсь, что братья передерутся. Геликаон приказал, чтобы я сбегала за тобой. А еще он сказал, что ты всегда была ближе всех к Гектору, и, может быть, они тебя послушают.

– Ну хорошо, я попробую их всех успокоить. И почему все неприятности случаются по утрам?!

Она быстро поправила одежду и прическу, мельком взглянув на собственную постель, на которой спали ее заплаканные служанки, накинула на голову черное покрывало и пошла к отцу.

Лаодика ничего не преувеличила. Приам действительно лежал посреди агоры. Его разорванная одежда и волосы были покрыты слоем пыли, а смешанные с грязью слезы превратили лицо в маску скорби. Чуть в стороне стояли оставшиеся в живых братья и Антенор с несколькими особо приближенными советниками.

Все они растерянно смотрели на рыдающего старика, рвущего всклокоченные волосы и катающегося по пыльной земле.

При виде Кассандры мужчины немного оживились, и Деифоб, поманив ее рукой, тихо прошептал, косясь на отца.

– Заклинаю, сделай что-нибудь! Мы уже все перепробовали – и уговаривали, и ругались, но он никого не хочет слушать. Сначала отец рыдал, а теперь просто бормочет и ни на что не реагирует. Город и так находится в подавленном настроении. Если только союзники узнают, что власть в городе отсутствует, они могут просто уйти из Трои, бросив нас на произвол судьбы. Надо как-то уговорить отца хотя бы перебраться во дворец, а там мы что-нибудь придумаем.

– Но я не знаю…

Деифоб еще больше понизил голос.

– Послушай, Кассандра, если отец не очнется в ближайшее время, то власть может захватить Парис при поддержке Энея. Не уверен, что сын Анхиза не соблазнится на такое искушение. Тогда Парис станет царем и сделает кузена командующим армией. Ты понимаешь, чем это может кончиться? Мало тебе похищения Елены?

Никогда еще Деифоб не говорил с ней так серьезно. Гектор – да, а остальные братья считали ее, как и остальных женщин, лишь говорящей куклой, данной им богами для плотских утех, рождения детей и присмотра за слугами. Значит, дело совсем плохо.

Она подошла к Приаму и опустилась рядом с ним на колени.

– Отец, это я, Кассандра, ты меня слышишь?

В ответ – невнятное бормотание и отсутствующий взгляд.

– Отец, ты знаешь, я очень любила Гектора. Он был для меня всем, и я вчера его потеряла. Он был самым умным, сильным, красивым, благородным человеком, какого я знала. Когда я вчера шла домой, то хотела умереть, но потом вспомнила, что он велел мне хранить Андромаху и Астианакса, и поняла, что не могу позволить себе расстаться с жизнью. Ведь Астианакс – это продолжение Гектора, его душа, и я буду его хранить и защищать, сколько смогу. – Ей показалось, что выражение глаз отца стало более осмысленным, и она продолжала говорить, поглаживая рукой его плечо: – Гектор погиб за наш город. Он знал, что не сможет выиграть бой, но все-таки его принял, чтобы никто не подумал, что троянцы – трусливые собаки, которых можно устрашить видом шлема Ахилла. Так не дай Трое погибнуть! Пусть смерть твоего сына не будет напрасной. Пожалуйста, отец! Покажи всем пример! Дай нам силы надеяться, иначе город падет, и все скажут, что Гектор умер ни за что.

Затихший Приам затуманенными глазами посмотрел на дочь. В них было столько отчаяния и боли, что сердце Кассандры сжалось от сострадания. И вдруг как прорвало плотину, и несчастный отец зарыдал, сотрясаясь всем телом, но это уже плакало его сердце, а не разум. Захлебываясь слезами он бормотал:

– Сын мой единственный, Гектор! Много у меня было сыновей и дочерей, но ты был самым любимым! Я сам, своими руками, обрек тебя на погибель! Нет мне прощения в этом мире! Я даже не могу похоронить тебя достойно! Злобный Ахиллес увез твое тело на поругание в лагерь ахейцев…

Кассандра поняла, что кризис миновал. Подняв голову, она кивнула братьям, глядевшим на нее с выражением надежны и сомнения, и те, подбежав, помогли отцу подняться и заботливо повели во дворец.

– Пойдемте в тронный зал, – предложил Деифоб, почувствовавший себя уже более уверенно в роли отцовского преемника.

Они провели Приама через сени и, поднявшись по лестнице, ввели в тронный зал и посадили в кресло, бывшее символом власти троянских царей. Испачканный в пыли рваный хитон мрачно контрастировал с отделанным золотом и слоновой костью роскошным креслом, сидя в котором Приам принимал иностранных послов.

– Побудь с отцом, – попросил ее Антенор, ласково, точно маленькую девочку, погладив Кассандру по голове. – Нам надо идти по делам, а его нельзя оставлять одного. И не позволяй царю снов а впасть в отчаяние. Сегодня нам понадобятся все наши силы, чтобы не дать Трое сдаться на милость победителя.

Она кивнула мудрому старику и, сев в ногах отца, прижалась щекой к его колену. Внезапно, ей пришла в голову шальная мысль, от которой стало жарко, но, может быть, это именно то, что не даст царю повредиться рассудком?

– Послушай, отец! – вкрадчиво проговорила она, осторожно подбирая слова. – Чем здесь рыдать, оплакивая сына, может быть, ты попробуешь вернуть его тело? Иди к Ахиллу. Проси, умоляй и, возможно, он смилуется над тобой. У него же тоже есть отец. Пусть подумает, каково будет Пелею узнать, что тело его сына было брошено собакам? Обещай денег, сколько он захочет.

– Не думаю, что это хорошая мысль, – грустно отмахнулся Приам. – Этот пес безжалостен и свиреп. Он не даст похоронить Гектора, чтобы душа моего сына обрела покой. Он слишком зол на троянцев вообще и Гектора в особенности. И как я доберусь до его палатки?.. А впрочем, чем я рискую? Я старик, и даже лишившись жизни, немного потеряю. Если завтра будут силы, я поеду к сыну Пелея и буду молить отдать мне тело сына для погребения. В царской казне еще есть сокровища, и я отвезу ему все, лишь бы похоронить Гектора согласно обычаю. Я возьму с собой Идея, и мы отправимся вдвоем. Я на колеснице, а он повезет на повозке мои дары. Ручаюсь, что Ахилл не устоит перед ними.

Кассандра облегченно вздохнула: теперь у Приама появилась цель, овладевшая его рассудком, и он уже не позволит себе предаваться безумной скорби.

Хотя старый Приам и утверждал, что готов назавтра ехать с выкупом к Ахиллу, но прошло почти две недели, прежде чем он окреп настолько, чтобы выдержать опасную поездку. Почувствовав, что находится на пути к выздоровлению, безутешный отец приказал запрячь мула в повозку, на который поставили огромный короб, и царь отправился в кладовую, чтобы собственноручно отобрать дары для убийцы своего сына. Когда прислуга вынесла из сокровищницы то, что должно было по замыслу отца составить выкуп за сына, стоявшие среди провожающих Парис и Эней переглянулись и покивали друг другу, поражаясь щедрости Приама. Здесь было все: тончайшие одежды, пушистые ковры, теплые плащи, десять талантов золота и драгоценная посуда.

Разогнав ударами скипетра любопытных троянцев, явившихся поглазеть на невиданное действо, разошедшийся отец принялся за сыновей, нещадно браня их за медлительность.