Дядя кинул бумаги на стол, крича, что Чаку больше не удастся никого обмануть. После чего Чак указал на стопку листов и спросил, кто ещё об этом знает. Ли ответил, что пока никто, но… Он не успел закончить свои слова, как по всему офису раздался выстрел. А дальше глаза дяди, полные ужаса, и море крови. Я помню это как в тумане, как какой-то неосмысленный сон. Я точно знаю, что громко закричала от шока, потом подбежала к Ли, который уже лежал на полу… Глаза Чака. Самое ясное из всех воспоминаний – зловещие и свирепые глаза человека, с которым я собиралась строить семью. Увидев меня, он сбежал, но мне было не до него. Я позвонила в скорую, но спасать уже было некого. Ли умер прямо у меня на руках. Всё так быстро произошло, я пыталась делать массаж сердца, кричать, звать его, трясти, но уже ничего не могло помочь. Через несколько минут приехала скорая, полиция и родители. Закончился весь этот ужас похоронами, непреодолимой скорбью и горем, полным возвратом выведенных средств, восстановлением фирмы и пожизненным приговором Чака.

– Мне так жаль… – тихо произносит Стив, взяв мою руку.

– Чтобы справиться со всем горем, скорбью и чувством вины, я должна была чем-то заняться. И я выбрала образование. Весь год я училась не покладая рук. Не в силах оставаться один на один с чувством пустоты внутри себя, я буквально нашла спасение в учебниках, и именно поэтому теперь я здесь… Стараюсь начать новую жизнь, не оглядываясь назад, но, как видишь, получается пока не очень.

– Я всё равно не понимаю, как ему это всё удалось?

– Как мы выяснили потом, на его счету уже было два таких ограбления. Это всё была заранее продуманная схема. Он начал действовать, когда переехал к нам домой и получил доступ к папиному компьютеру в кабинете. А когда папа и Ли начали подозревать их прошлого финансового директора в обмане, и стал вопрос о его замене, я предложила Чака как образованного молодого финансиста со свежими взглядами и идеями, которому "точно можно доверять". – Солёные капли стекают по щекам и падают на подушку. – Я знаю, что ты сейчас думаешь…Что из-за меня умер мой дядя. И это так, ведь если бы не моя наивность и эгоизм, он был бы жив. Это я впустила в нашу семью Чака и позволила ему её разрушить.

– Скай, я так не думаю, – мотает головой Стив. – И не понимаю, кто вообще так может подумать? Мне искренне жаль, что всё так сложилось, но ты просто обязана понять, что здесь нет твоей вины. Ты стала жертвой профессионального подонка.

– Я собиралась за него замуж! Ты это понимаешь? Я буквально должна была связать себя брачными узами с этим человеком. Как можно было за два года не заметить, что он обманщик? Я думала, что любила его, и у меня даже не возникало сомнений по поводу его чувств ко мне. Меня слишком сильно заботило своё собственное счастье, и я просто не видела дальше собственного носа. Господи, какой же я была дурой! Если бы только оторвалась от свадебных альбомов, грёз и планов на будущее и сложила два плюс два, Ли был бы жив. Как ты можешь говорить, что я не виновата?

– В чём? В том, что тебя обманули?

– В том, что я доверила человеку, в котором не была до конца уверена, самое ценное, что у меня было, – свою семью… Я никогда не прощу себя за это: я лишила маму её родного брата, а папу – близкого друга и партнёра. В любом случае, хоть родители всегда говорят, что это не моя вина, уверена, что где-то в глубине души они винят меня в произошедшем.

– Скай, – зовёт меня Стив, и я поднимаю на него опухшие от слёз глаза, – ты – самый сильный человек из всех, которых я когда-либо встречал! Теперь я в этом окончательно уверен. Я просто не знаю кого-то другого, кто с такой же стойкостью вынес бы этот удар и не сломался. А то, что кому-то удалось тебя одурачить, не делает тебя "дурой". Это говорит лишь о том, что у тебя открытое, доброе и чистое сердце. Ты ничего не заметила, потому что сама бы так никогда не поступила. Только либо испорченные, либо очень опытные люди могут распознавать подобную ложь. Не нужно называть это глупостью и наивностью, потому что есть люди, которые считают это искренностью и добротой, восхищаясь этими качествами в тебе, – с полной уверенностью заверяет он. – Я не надеюсь, что после моих слов тебя покинут угрызения совести, но прошу, просто попробуй посмотреть на это под другим углом. И даже не вздумай меняться, потому что ты невероятная девушка, Скайлер.

– Спасибо, что ты так думаешь, – тихо говорю я.

– Пошли отсюда! – неожиданно предлагает он, взяв меня за руку.

– Что?! Куда?

– Если хочешь, я, конечно, могу отвезти тебя домой, но давай немного прогуляемся?

– Хорошо, – с улыбкой отвечаю я.

Незаметно ускользнув от Меган, мы отправились пешком к моему общежитию, болтая на разные темы. Стив рассказал, как учился в Риме как родители оставили его с четырёхлетним Томом на спуске на горнолыжном курорте, и его младший брат врезался в дерево; как однажды в Финляндии он увидел северное сияние и подумал, что это – конец света. За эти двадцать минут я смеялась больше, чем за последний год, и очень благодарна Стиву за это. Ведь теперь, после того как я выговорилась абсолютно непричастному к произошедшему человеку и услышала слова, лишённые какого-либо осуждения или презрения, мне стало намного легче. Остаётся только надеяться, что это его истинное мнение, а не попытка успокоить меня.

Глава 27

– Спасибо за вечер, – благодарю я, когда мы доходим до входа в общежитие.

– А тебе спасибо за то, что спасла меня от скучной вечеринки Меган. Может, как-нибудь повторим?

– Пока, Стив, – смеясь, говорю я и захожу в кампус.

– Ты, кстати, так и не съела торт, который я принёс! – кричит он мне вдогонку.

– Уверена, это не самое твоё большое разочарование за сегодня, – громко отвечаю я.

– Ты вернулась! – Стоит мне только открыть дверь, как на меня налетает с вопросами Джуд. – Где вы были? Как ты себя чувствуешь?

– Давай по порядку! – смеюсь я. – Чувствую я себя хорошо. Мы немного погуляли. – Заметив, как она готовится задать следующий вопрос, я действую на опережение: – Да… Я ему рассказала.

– Тебе стало легче? – заботливо спрашивает Джуд.

– Да… То