– И он запретил?

Она пожала плечами:

– Не знаю я, что там предпринял Данила, но Софья звонить нам перестала.

– Вы уже несколько раз сказали – нам?

– И что в этом неясного?

– То есть она разговаривала по телефону не только с вами, но и с кем-то ещё из вашей семьи?

– Когда меня не было дома и трубку брали дети, она пыталась говорить и с ними.

– И что же?

– Я сразу объяснила им, что говорить с ней им ни к чему, и дети, услышав её голос, сразу клали трубку.

– Послушные дети.

– По большей части да, – согласилась София Александровна.

И следователь задал следующий вопрос:

– Вам знакома Нонна Потапова?

– Конечно! – удивилась Сафронкова. – Но Нонна-то тут при чём?

– Кем она приходится вашему мужу?

– Никем.

– То есть?

– Она дочь наших рано ушедших друзей.

– Ваших? – уточнил следователь.

– Наших, – подтвердила женщина и пояснила: – Данила учился с ними в одном классе, а потом познакомил с Потаповыми меня.

– После вашей свадьбы?

– Нет, до.

– И вы потом не бросили Нонну одну?

– У Нонны есть бабушка. И да, у неё есть я и Данила.

– Вероятно, вторая жена не одобряла этой привязанности мужа к дочери его друзей?

– Она вообще не одобряла никаких привязанностей Данилы, кроме как к ней самой, – горько усмехнулась женщина.

– Однако Данила Ильич не прислушивался к её мнению?

– А с чего бы ему прислушиваться к капризам этой девчонки?

Ага, неприязненное отношение к Софье всё-таки прорвалось и прозвучало в голосе Софии Александровны. Но Наполеонов не подал вида, что заметил это.

– Вы правы, – ответил он просто. И решил, что на Нонну Потапову ему нужно будет посмотреть непременно.

– Скажите, а эта девушка… – Наполеонов замялся, подбирая слова.

– Какая девушка?

– Воспитанница вашего мужа, – ляпнул он.

– Если вы имеете в виду Нонну, то я уже объясняла вам, кто она. К её воспитанию мы отношения не имеем. У неё были родители, а теперь есть бабушка!

– Я имел в виду, воспитанница не в прямом смысле, – предпринял Наполеонов попытку прояснить ситуацию, – а в косвенном. Ведь опосредственно вы всё равно оказывали на неё влияние, значит, косвенно принимали участие в воспитании девушки.

– Вы выражаетесь слишком путано. – София Александровна насмешливо посмотрела на следователя и сказала: – Спросите прямо, что именно вы хотите знать.

– Хорошо, спрошу прямо. Нонна красивая девушка?

Сафронкова, несомненно, была удивлена.

– Откуда у вас такой интерес к внешности девушки?

– Считайте это личным любопытством.

– Ну, что ж, именно так я и буду считать.

– Так да или нет?

– Нонна – очень красивая девушка.

– И вы так спокойно об этом говорите?

– А почему бы мне не говорить об этом спокойно?

– Действительно, – пробормотал Наполеонов и для того, чтобы проверить объективность Сафронковой, спросил: – А Софья была красивой?

– Да, – ответила, не задумываясь, София Александровна.

Наполеонов мысленно потёр руки: – «Ага, попалась!»

– Вы же сказали, что никогда не встречались с ней, – проговорил он скучающим тоном, стараясь не выдать своего торжества.

– Я действительно никогда не встречалась с Софьей, но сразу после их с Данилой свадьбы мне по почте пришёл конверт, и там были их фотографии.

– И вы смотрели их?

– А почему бы нет, – пожала плечами София Александровна.

– Она послала вам их от своего имени?

– Нет. В графе отправителя стояла фамилия – Сухов Игорь.

– И вы это до сих пор помните?

– Я никогда не жаловалась на память.

– Вы сказали об этом письме своему мужу?

– Нет.

– А что вы сделали с фотографиями?

– Порвала и выбросила.

– Так просто?

– А что я должна, по-вашему, была делать с ними?

На этот раз плечами пожал Наполеонов.

– Ну вот видите, – констатировала женщина.

– Как вы думаете, зачем Софья прислала вам эти фотографии?

– Тут и думать нечего. Ответ лежит на поверхности.

– И всё-таки.

– Наверняка хотела сделать мне больно.

– И не ошиблась в расчётах.

– В какой-то мере не ошиблась. Мне действительно было неприятно. Хотя особой боли я не испытала.

– Почему?

– Я уже смирилась с тем, что Данила женится на другой.

– И тем не менее?!

– Не могу же я вечно рвать на себе волосы.

Наполеонов не смог сдержать улыбки. При всём разгуле необузданной фантазии невозможно было себе вообразить Софию Александровну рвущей на себе волосы.

– Что ж, пожалуй, я пойду, – сказал он и, уже дойдя до двери, предупредил: – Возможно, нам ещё придётся с вами встретиться.

Она согласно кивнула, не выказывая и сотой доли беспокойства.

Наполеонов бросил свою «Ладу Калину» на подъездной дорожке и ворвался в коттедж своей подруги детства, точно ураган.

– Шура! Что с тобой? – удивлённо спросила Мирослава.

А Морис только покачал головой и собрался выйти из гостиной.

– Ты куда! – схватил его за рукав Наполеонов.

– Поставить твою машину в гараж.

– Нет, погоди! Пусть постоит, и вообще, ребята, – обратился он к обоим детективам, – пойдёмте лучше на кухню!

Они понимающе переглянулись.

– Нет! Это совсем не то, о чём вы думаете! – И добавил поспешно: – От ужина я, конечно, не отказываюсь. Но у меня для вас потрясающая новость!

– Угу, – кивнула Мирослава, – опять кого-то убили, и ты ведёшь расследование.

– Ты угадала, но…

– Тоже мне новость.

– Ты не спросила, как убили!

– Застрелили, зарезали, отравили, удушили.

– Последнее.

– И в чём же новость?

– Её задушили в салоне красоты!

– Докатились.