А между тем на Западе разгоралась война. Мы внимательно следили за картой военных действий. Немцы все чаще и чаще совершали налеты на Лондон. Фашистская Германия захватила пол-Европы…

5. Строгие машины

Когда стаял снег, на аэродроме подсохло и все испытания по теории были сданы, мы после утренней зарядки, веселые, довольные, чуть волнуясь, впервые вышли, на летную практику. У ангара стояли «УТ-2». Самолеты уже были распределены.

К нам подошел инструктор и сказал, как всегда, коротко и внушительно:

— Предупреждаю: «УТ-2» — более строгая машина, чем «По-2». Поэтому, готовясь на земле к полетам, будьте еще внимательнее и дисциплинированнее.

Через несколько дней мы приступили к ознакомительным полетам в зону. «УТ-2» в воздухе гораздо послушнее, чем «По-2», и требует более точных и строгих движений. Тачкин любил слово «расторопный» и часто говорил нам: «Расторопнее будьте, расторопнее!» В воздухе он преображался. Движения становились быстрыми, но плавными и точными. Мне вначале казалось, что «УТ-2» трудно освоить и очень долго придется тренироваться. Мы давно не летали, к тому же на «УТ-2» сперва чувствовали себя как-то непривычно: над головой уже не крылья, как на «По-2», а бездонное небо. И всего тебя охватывает чувство пространства, бескрайных далей. Но прошло немного времени, и Тачкин сказал мне, как когда-то Кальков:

— Полетите самостоятельно.

Я был удивлен: не ожидал, что так быстро получу разрешение на самостоятельный полет. Влез в кабину, немного волнуясь. Сначала слегка уклонился от направления, но постепенно движения становились увереннее. Полет провел по всем правилам, как учил инструктор.

Когда я вылез из кабины, инструктор сказал:

— Летали хорошо, но все же вначале допустили ошибку. Учтите это.

Только сейчас вспомнил я об этой своей ошибке, о том, что уклонился от направления, — в воздухе некогда было думать об этом. Надо было учесть замечание инструктора и продумать свои действия в полете.

На следующий день вылетел Коломиец…

Вскоре инструкторы сами стали тренироваться на учебно-тренировочном истребителе. И мы начали проводить учебные полеты на «УТИ-4». «УТ-2» уже был освоен.

«УТИ-4» мне казался грозным, строгим и неприступным. Во время первого полета с инструктором я многое не понял в его действиях, не успел уследить за ними, как тогда, при первом полете на «По-2» в аэроклубе. Управлять «УТИ-4» надо было быстро, четко. И я не был уверен, смогу ли освоить технику пилотирования на нем. Поэтому особенно тщательно относился к наземной подготовке.

К первому полету готовился с тревогой. Однако полет оказался будничным. В воздухе я не испытал ни напряжения, ни волнения. Машина отлично слушалась меня.

И вот наконец начинаем проводить наземную подготовку на боевых самолетах-истребителях «И-16». Мы думали, что на них будут тренироваться только инструкторы. Но неожиданно для себя я самостоятельно вылетел на этом боевом истребителе.

Я сделал три провозных полета на «УТИ-4». Дав несколько указаний, инструктор вдруг сказал мне:

— Подготовьтесь. Сегодня вылетаете самостоятельно на «И-16».

Не помня себя от радости и волнения, я пошел к самолету. Когда влез в кабину — успокоился, сосредоточился. Вырулил на линию исполнительного старта. Чувство ответственности за боевую машину росло с каждой секундой.

Осмотрелся, поднял руку и получил разрешение на вылет. Дал газ. Самолет словно сам понесся. Я даже немного растерялся. Оторвался от земли. Не успел оглянуться — высота триста метров. Собрался с мыслями, сделал круг над аэродромом. Захожу на посадку. Земля приближается быстро. Самолет строгий, не прощает ни малейшего упущения. Я сел впритирку около посадочного знака — даже финишер убежал.

Во втором полете я уже гораздо спокойнее и смелее держал управление. Когда приземлился, ко мне подошел Тачкин и пожал мне руку:

— Поздравляю! Летали отлично. Но с этой машиной надо быть повнимательнее.

На «И-16» начали вылетать и другие курсанты. Тачкин поставил передо мной еще более сложную задачу. Я ее выполнил и, довольный, раздумывая о том, как хорошо меня слушается машина, какая появилась во мне уверенность, захожу на посадку. Приземляюсь. И вдруг в конце пробега мой самолет разворачивается. Задеваю крылом за землю. Стоп! Рулю, посматривая на крыло. Как будто все в порядке. Но на душе скверно. Стыдно будет в глаза инструктору смотреть. Вот что значит ослабить внимание! Оно нужно и тогда, когда ты уже приземлился и заруливаешь на стоянку.

Вылезаю из самолета медленно и, не снимая шлема и парашюта, стою.

Тачкин и курсанты окружили самолет. Рассматривают крыло.

Инструктор окидывает меня холодным взглядом и говорит негромко, но так, что всем слышно:

— Что ж, зазнался, видимо. Пора, кажется, знать: с той секунды, как вы сядете в самолет, и до того, пока не вылезете из него, вы не имеете права ослаблять внимание. Самолет не терпит небрежного отношения к себе, а «И-16» в особенности.

Курсанты поглядывают то на Тачкина, то на меня. Знаю, что им за меня неловко, и чувство вины во мне растет. Сейчас, кажется, убежал бы с аэродрома куда глаза глядят!

Урок поучительный, хотя и тяжелый: мне не хватает того, что дает опыт, — уменья распределять внимание, той слитности пилота с самолетом, которая не позволяет делать ничего лишнего и заставляет делать все вовремя. Несколько дней я не мог успокоиться, не мог простить себе, что допустил ошибку. Она запомнилась мне надолго. И с той поры я стал внимательно следить за своими действиями до последней секунды полета.

6. Экзамен

Уже почти все курсанты летали самостоятельно — летная учеба кончилась. Приближался день выпуска. Каждый из нас старался закончить училище с отличием, чтобы быть достойным звания летчика-истребителя; каждый мечтал попасть в летную часть.

По вечерам, отдохнув после полетов, мы собирались в Ленинской комнате и слушали политинформацию. Международное положение становилось все напряженнее. К лету фашистская Германия захватила Австрию, Чехословакию, Польшу, Данию, Норвегию, Бельгию, Францию и Люксембург. Активность фашистской авиации росла.

Мы обсуждали ход военных действий и на земле и в воздухе. И неизменно затрагивали вопрос нашего будущего. Если Родина прикажет, мы не посрамим чести советских летчиков!

А пока надо учиться — упорно, настойчиво, без устали.

В учебе и работе незаметно пролетело еще несколько месяцев. Наше звено уже было готово к сдаче зачетов по летной практике. Летная погода кончалась, началась гололедица. Подходила зима.

В морозное ясное утро к нам на старт пришел помощник начальника школы по летной подготовке майор Шатилин.

Лицо у «грозного майора», как мы называли его, добродушное и веселое. Но мы знали, что он беспощадно строг, его наметанный глаз замечает малейшее нарушение наставления по производству полетов. Мы растерялись, увидев его. Может быть, кого-нибудь отчислять будет?..