После этого я не вспоминал о случае с коровами… Мы уже самостоятельно делаем фигуры пилотажа в зоне.

Инструктор отпускает определенное время в минутах на выполнение фигур.

Оставшись на земле, инструктор не сводит глаз с самолета. Мы даже не ожидали, что Кальков будет так волноваться, выпуская в воздух своих учеников. Если вылетал слабый учлет или если что-нибудь у учлета не ладилось, он швырял на землю перчатки, делал руками такие движения, словно хотел помочь учлету управлять самолетом, топал ногами и кричал:

— Да не так… не так! Вот как надо действовать! Когда машина приземлится, инструктор сядет на

скамейку, облегченно вздохнет и, вытирая пот со лба, скажет:

— Наконец-то здесь летуны! — вытащит портсигар и закурит.

Если учлет провел полет удачно, Кальков говорит ему с довольной улыбкой:

— Хорошо летал, грамотно! Молодец!

Но тут же, словно одумавшись, сердито добавляет:

— Вы хоть сами с усами, а делайте так, как я учу вас.

Уже почти все курсанты летали самостоятельно. Инструктор стал еще требовательнее. Он не упускал ни малейшего промаха. Нелегко было с ним. Но я всегда с благодарностью думаю о своем первом учителе летного дела. Как он был прав, указывая нам на каждую ошибку, своевременно предупреждая ее!

20. Прыжок с парашютом

Как-то после полетов Кальков торжественно объявил нам:

— Программа вашего обучения завершена. Но мы будем продолжать летную практику до прибытия комиссии из училища. Работайте тщательно. Учтите: комиссия будет строгая.

Он ушел, а мы долго не расходились. Подготовляя к завтрашнему дню самолет, обсуждали новость и строили планы, куда нас пошлют — в бомбардировочную или истребительную авиацию. С тех пор как у нас побывал летчик-истребитель — воспитанник нашего аэроклуба, мне хотелось в истребительную, хотя я еще мало разбирался в военной авиации.

Когда на следующий день, собравшись у аэроклуба, мы ждали машину, начальник летной части, внимательно наблюдая за выражением наших лиц, сказал:

— Сегодня, товарищи, возьмете с собой на аэродром парашюты. Начнете тренироваться в прыжках.

У меня сердце екнуло. Вижу, и на лицах ребят растерянность. Все заволновались. Оказывается, нам нарочно не сказали заранее о парашютных прыжках с самолета, чтобы хорошо спали ночь.

Подошел инструктор парашютного дела и, добродушно улыбаясь, дал нам последние указания, закончив так:

— Летаете вы, я знаю, неплохо, хотя дело это непростое. А прыжок ничего особенно сложного собой не представляет, если так же, как и в полете, будете делать все последовательно. Помните, чему я вас учил на вышке?

И пока мы ехали на аэродром, инструктор отвечал на наши вопросы; его уверенность и спокойствие передались и нам.

…Мы на старте. Аэроклубовский врач — он приезжает и уезжает ежедневно вместе с нами — проверяет пульс у учлетов. И говорит то одному, то другому:

— Волнуетесь? Полежите-ка здесь на травке. Аэроклубовец смущен, ему неловко перед товарищами, но он покорно ложится.

Мне казалось, что я совсем спокоен, но пульс у меня немного частил.

Первым прыгнул инструктор, показав нам, как надо приземляться. Прыгал он мастерски. После него прыгнули несколько ребят из другой группы. Глядя на товарищей, я почувствовал уверенность в себе и с нетерпением ждал своей очереди. Но у меня засосало под ложечкой, когда инструктор привез обратно учлета и сердито высадил его.

Раздался голос инструктора:

— Сейчас со мной полетит учлет Кожедуб. Ребята закричали:

— Приземляйся осторожнее, Иван! На обе ступни! Сажусь в самолет. Инструктор по парашютному

делу — он сам управляет машиной — дает газ. Взлетаем. Смотрю на приборы. Мне кажется, самолет медленно набирает высоту. Вот уже семьсот метров. Переходим в горизонтальный полет. Инструктор убирает газ. Самолет начинает парашютировать, терять скорость — так легче вылезть на плоскость, не сдует с крыла потоком воздуха. Становится тихо. Вот тут пульс у меня начинает сильно частить… Слышу команду:

— Вылезайте!

Отвечаю неестественно громко:

— Есть вылезать!

Сначала встал одной ногой на крыло, потом другой. Вылез. Уцепился за кабину. На ногах держусь крепко. Посмотрел вниз — ух ты, земля как близко! Если не успеет парашют раскрыться…

Снова слышу команду:

— Приготовиться!

— Есть приготовиться!

Нащупал кольцо, сжал его. Еще раз посмотрел вниз. Правда, страшновато… Нет, постараюсь не подкачать!

Почему-то делаю глубокий вдох и решительно рапортую:

— Товарищ инструктор, готов к прыжку. Разрешите прыгать?

— Пошел!

— Есть пошел! — отвечаю и прыгаю в бездну.

Дух захватило. В первое мгновенье ничего не сознаю. Полуинстинктивно дергаю за кольцо. Меня сильно встряхивает. Смотрю вверх — надо мной белый купол. Все в порядке! Испытываю блаженное ощущение легкости, покоя, словно купаюсь в голубоватом прозрачном воздухе.

Поправляю лямки, чтобы удобнее было сидеть. Инструктор делает вираж вокруг меня и, убедившись, что все благополучно, уходит на аэродром. Наступает удивительная тишина. Земля приближается медленно, почти незаметно. Плавно снижаюсь. Стараюсь повернуться так, чтобы ветер дул в спину, ноги держу вместе.

Неожиданно начинаю стремительно лететь вниз. Земля набегает все быстрее, быстрее. Резкий толчок. Ударяюсь ногами. Я на земле.

Приземлился удачно — встал на обе ступни, по всем правилам. Очень хочется прыгнуть еще, но сегодня полагается прыгать по одному разу.

В машине, на обратном пути, мы делимся впечатлениями и болтаехМ без умолку. Каждому хочется рассказать, как вылезал на крыло, как прыгнул, что испытывал в воздухе, как раскрылся парашют. Инструктор доволен; посмеивается, следя за нами. Учлеты, не решившиеся прыгать, сидят хмурые и молчат…

Первый прыжок произвел на меня такое же впечатление, как и первый полет с инструктором. Потом я никогда не испытывал ни боязни, ни тревоги, а только острый интерес и чисто спортивное волнение.

21. Прощай, аэроклуб!

Лето кончилось, кончились и каникулы.

Началась учеба на последнем курсе техникума. Зимой нас, четверокурсников, должны были послать на практику.

Я был в том приподнято-радостном настроении, какое всегда бывает у человека, когда он, преодолев трудности, достигает цели. Моей целью, моим обязательством перед комсомолом было научиться летать и в то же время не сорвать учебу в техникуме. И теперь я мог смело сказать: обязательство выполнено!

Учебные полеты продолжались. В первых числах октября после занятий нам было приказано выстроиться в центре аэродрома. Собрались все группы.