заботиться о дамах, и мы отправляемся в кино или в «Капри» поесть мороженого и просто посидеть. Карла, как самая старшая, должна ехать вместе с Фифи в пикапе Мануэля в качестве la chaperona[46] – по крайней мере, до тех пор, пока позади не останутся ворота участка. Потом, перед «Капри», ее высаживают, и она присоединяется к остальным. Фифи и Мануэль уезжают, чтобы побыть вдвоем вдали от бдительных глаз родни. Обычно их автомобильные прогулки заканчиваются на какой-нибудь парковке, где они, по словам Фифи, только обжимаются и тому подобное. Тем не менее она признается нам, что тому подобное все больше приближается к закономерному итогу и загвоздка в том, что у нее нет никаких средств предохранения. Все на Острове, к кому можно обратиться за противозачаточными или диафрагмой, знают, кто она такая, и непременно настучат семье. А пользоваться резинкой Мануэль не желает.

– Он думает, что это способствует импотенции, – с нежной улыбкой говорит Фифи, умиляясь его трогательному мужскому невежеству.

– Господи, Фифи! – вздыхает Сэнди. – Скажи ему, что если ей не пользоваться, то это наверняка приведет к беременности.

Забеременевшей Фифи пришлось бы поступить так же, как испокон веков было принято на Острове: немедленно выйти замуж и приготовиться к сплетням, когда ее «недоношенный ребенок» родится толстым и полностью развитым.

Мы продолжаем предостерегать ее и беспокоиться, пока она не обещает нам – под угрозой нашего предательства: «Мы тебя сдадим, вот увидишь!», – что не станет заниматься с Мануэлем сексом, если не добудет какого-нибудь средства предохранения. Но это крайне маловероятно. Откуда ему взяться на этом аквариумном Острове?

Однако, учитывая то, что случилось однажды вечером, ее слово недорого стоило.

* * *

Мы сидим в «Капри», изнывая от скуки. Фифи и Мануэль уже упорхнули, и нам надо убить пару часов, прежде чем они вернутся и мы сможем отправиться домой. Мы начинаем обсуждать, чем заняться: можно поехать на пляж Эмбасси и искупаться голышом. Можно попытаться найти Хорхе, кузена нашего кузена, у которого частенько есть пара косяков и который знаком со жрецом вуду, который предскажет нам наше будущее, совершив жуткое жертвоприношение животного.

Наш официальный сопровождающий Мундин накладывает вето на обе эти идеи. У него есть мысль получше. Мы набиваемся к нему в машину – три его американские кузины и его сестра Лусинда, – допытываясь, что у него на уме. Он хитро улыбается и отвозит нас за город в мотель Los Encantos[47]. На Острове слово «мотель» служит эвфемизмом борделя. Он по-свойски подъезжает к нему, нажимает на гудок, запрашивает у привратника домик и подкатывает на автомобиле к указанному месту. Дверь гаража открывает ожидающий мальчик-работник. Когда мы вылезаем из машины, мальчик опускает гаражную дверь и дает Мундину ключ от взятого в аренду домика.

– Так никто не узнает, что мы здесь, – объясняет Мундин по-английски. – Это первоклассный мотель, la crème de la crème[48], если выражаться в рамках приличий. Здесь все знают, кто на чем ездит.

Мундин отпирает дверь в домик и отходит в сторону, пропуская дам вперед. В самом центре комнаты стоит недвусмысленная кровать размера кинг-сайз, застеленная покрывалом в цветочек. В изголовье лежат подушки-валики с кисточками. Обитые той же заурядной цветастой тканью, что и покрывало, подушки вызывают в воображении скорее образ какого-то арабского инженера, чем господина и повелителя гарема.

– Это всё? – разочарованно спрашиваем мы.

– А чего вы ожидали? – в замешательстве говорит Мундин, так и не дождавшись от нас подобающего приятного трепета. Как-никак он рисковал НАРВАТЬСЯ НА БОЛЬШИЕ НЕПРИЯТНОСТИ, чтобы показать нам неприглядную изнанку Острова. Хорошие девочки в борделе! Его мать убила бы его!

Сэнди приобнимает Мундина и вращает бедрами, изображая Мэй Уэст. В этот момент входит мальчик с подносом ром-колы. Он по очереди разносит нам освежающие напитки, неотрывно глядя в кафельный пол, тем самым словно говоря: свидетелей не будет. Как только он выходит, мы начинаем смеяться.

– Представляю, о чем он подумал, – Карла качает головой при одной мысли об этом.

Мундин поигрывает бровями.

– Сколько табу мы можем здесь нарушить? Посмотрим.

Он перечисляет: инцест, групповой секс, лесбийский секс, лишение девственности…

– Лишение девственности? О ком это ты говоришь? – возмущается его сестра Лусинда, положив руку на бедро.

– Ага, – подхватываем мы, подбоченившись и выстроившись в шеренгу феминисток.

Глаз Мундина нервно дергается. При всем его либеральном американском образовании, сексуальных приключениях в Штатах и на Острове и готовности посмеяться над злоключениями американизировавшихся кузин его собственная сестра должна быть невинной.

– Поехали, – поторапливает он нас, как только мы приканчиваем свои коктейли.

Когда мы задом выезжаем из гаража, по подъездной дорожке мотеля проносится пикап.

– Эй! – кричит Йойо. – Это что, Фифи и Мануэль?

Мундин хмыкает.

– Эй-эй! Так держать!

– Придержи язык, – огрызается Сэнди. – Наша младшая сестренка заезжает туда с парнем, который думает, что презервативы вызывают импотенцию!

– Разворачивайся и езжай за ними! – приказывает Карла Мундину.

– У нее тоже есть права, – язвительно смеется Мундин и выезжает за ворота, которые мальчик уже закрывает за нашими задними фарами.

– Это не смешно, – заявляет Карла, когда мы совещаемся в туалете «Капри». – Сама она домой не вернется, ей промыли мозги.

Сэнди разделяет ее мнение.

– Им не понадобился бы номер в мотеле, если бы они не спали вместе.

– А ведь она обещала, – скорбно кивает Карла.

Там, среди розовых туалетных столиков с корзинами маленьких полотенец, тальковой пудрой и кисточками, мы составляем наш заговор. Мы беремся за руки и скрепляем наш пакт.

– ¡Que viva la revolución![49] – поднимает наш боевой дух Йойо.

Вдобавок к нашим мотельным коктейлям мы выпили по несколько замороженных дайкири, которыми славится «Капри». Молодая горничная, слышавшая нашу английскую тарабарщину, протягивает нам надушенное розовое полотенце для рук, которым Сэнди принимается размахивать, как военным знаменем.

В наш последний воскресный вечер на Острове близкие собираются в патио тети Кармен, чтобы предаться воспоминаниям. Время от времени кто-то из родственников заезжает, чтобы попрощаться с нашими родителями и передать им пакеты с письмами и счетами для отправки почтой из Штатов. С тех пор как дядя Мундо в правительстве, у нас постоянно бывают другие члены кабинета и старые друзья, заглядывающие поговорить о политике или попросить об одолжении. Патио поделено по половому признаку – с одной стороны сидят мужчины, куря сигары и позвякивая ромовыми коктейлями. Женщины возлежат в плетеных креслах рядом с настенными светильниками, ахая над всем, над чем только можно ахать.

Молодежь отправляется на Авениду, пообещав вернуться пораньше. Сегодня вечером мы в постоянном составе: Лусинда, Мундин, Фифи с Мануэлем и, конечно, мы втроем. Карла, как обычно, выполняет свой долг дуэньи и высаживается из пикапа перед «Капри».

– Они там ссорятся по-крупному, – сообщает она, присоединяясь к нам.

– Что на этот раз? – спрашивает Сэнди.

– Старая песня, – вздыхает Карла. – Фифи слишком долго разговаривала с Хорхе, у нее слишком короткая юбка, слишком облегающая кофта и все такое прочее.

– Р-м-м, р-м-м, – ревут двигателями Сэнди и Йойо.

Мундин смеется.

– Поделом вам, девчонки.

Мы прищуриваемся на него. В Штатах, где Мундин учился в подготовительной школе, а теперь учится в университете, он один из нас, наш приятель. Но на Острове он ходит козырем, перевоплощается в мачо и подкалывает нас, пользуясь несправедливым преимуществом, которым обладают здесь мужчины.

Как обычно, мы дожидаемся влюбленных голубков в «Капри». За двадцать минут до нашего комендантского часа они заедут за Карлой, и мы все вместе отправимся домой как одна большая счастливая компания целомудренных кузенов. Но сегодня мы решили взбунтоваться на этой Авениде, где десятью годами ранее попал в засаду и был ранен диктатор, направлявшийся на свидание со своей любовницей. Одним из организаторов покушения был мой отец, которому так и не удалось в нем поучаствовать, поскольку к тому времени мы сбежали в Штаты. Сегодня мы разоблачим влюбленную парочку. Первый шаг – добиться, чтобы Мундин отвез нас домой. В противном случае Мундин захочет защитить Мануэля, ведь мачистская система предполагает мужскую солидарность.

Лусинда проворачивает слегка видоизмененную версию трюка с «Котекс». Она жалуется брату, что у нее только что начались месячные