Я, как информационный технолог, только что вынес Феррейросу смертный приговор. Ибо теперь сарафанное радио, а оно тут работает будь здоров, в своём информационном веке я его сильно недооценивал, всем-всем разнесёт, какие торгаши из этого города моральные уроды. И, как там у Ильфа и Петрова: «Их будут бить, возможно даже ногами». 3,14здить, короче, будут выходцев из Феррейроса, вот что будет в ближайшее время! Даже если они просто приедут по делам. Даже если городской магистрат мгновенно с моим появлением под стенами даст отступные и откатит назад, чего он делать точно не будет. Тут люди не злопамятные, просто злые, и у них память хорошая.

В общем, информационная подготовка к атаке на город проведена. Да здравствует двадцать первый век!

* * *

— Сеньоры, теперь к делу. — В голове шумело — вино у сеньориты баронессы в погребах, оказывается, отличное. Обсудив экономику, обсудив предстоящую военную реформу графства, сделав выводы, насколько экономика и военная реформа взаимосвязаны, мы с баронами окончательно поняли друг друга и, наконец, расслабились. На улице начало темнеть. Воины Йорика, наверное, всё-всё уже растрепали нашим, воинское братство это свято, особенно когда все поняли, что они и мы не враги и кровь проливать никто не будет. Ну, про хирды и перемены, конечно. Наши пока не готовы такое слышать. Ладно, завтра попробую решить дело миром до того, как полыхнёт. Соберу всех во время завтрака и сразу после оного промою мозги и расставлю все точки.

— Рикардо, давай я первый спрошу? — улыбнулся Ковильяна. — До меня из дома доходят слухи о Феррейросе. Что у тебя проблемы с этим городом.

— Да, — согласился я. — К сожалению. Они захотели меня поиметь. А я не шлюха с набережной Старого Города Аквилеи. А потому хотел к вам обратиться. Так-то оно получается, что мобилизовал я вас для того, чтобы поставить на место Магдалену. А заодно решить проблему с разбойниками на десятилетие вперёд. И как бы теперь должен распустить вас по домам. Но получается, что мне снова нужно войско, и я снова готов призвать вас. Естественно, не за бесплатно.

— Но, как понимаю, — нахмурился Мерида, — и платить нам ты не сможешь. Нечем тебе, несмотря на успехи в несвятой святой. А значит… Снова добыча?

— Ага. — Я просиял. — Феррейрос должен ответить за базар. И я намерен заставить его платить. Много платить. Столько, сколько смогу с него выдоить. А доить буду по-крупному, серьёзно, не считаясь с его статусом королевского вассала.

— Это опасно! — покачала головой вроде разомлевшая, но мгновенно собравшаяся, когда заговорили о серьёзном, Ингрид. — Король может не простить.

Поймал себя на мысли, что мне нравится, что она уже мысленно здесь, с нами, на равных. Мгновенно приняла на себя статус баронессы, как будто всю жизнь ею была.

— Потому я и хочу спросить вас. Готовы ли вы? — усмехнулся я. — Добычу обещаю. Гадом буду, и своё я с них отобью, и вас не обижу! Но осложнения с королём также гарантирую.

Сеньоры молчали. Думали. И торопить не стоит.

— С одной стороны, король вряд ли пришлёт сюда сейчас сильное войско, — продолжил я излагать мысли. — Да и должок у меня к нему, он это понимает. Но пару-тройку сотен своей гвардии, чтобы попугать — наверняка отправит. И если мы перед ними прогнёмся — быть беде. Готовы ли вы идти до конца на таких условиях?

— А если не прогнёмся? — икнул Ворон. — А они того… В бой полезут?

— А вот для этого у нас должно быть численное преимущество. Нас должно быть больше. Но! — поднял я палец вверх. — Численность не главное. Эти выродки должны увидеть в наших глазах готовность разметать их по степи! Это и только это не даст им вступить в бой. Остальное от лукавого.

— Экий ты… — заметила Ингрид. — Всё знаешь о мотивации людей.

— Так учился на это! — вырвалось у меня.

— А вот теперь подробнее! — напрягся Мерида, довольно сверкая глазами — прикоснулся к тайне. Я про себя выругался, но решил не развивать тему и лишь отмахнулся от Хлодвига.

— Плевать. Сеньоры, план такой. Я со своей сотней и Йориком с людьми баронессы еду в Тахо. Двух сотен хватит. Вы вчетвером снимаетесь с лагеря вместе с нами и едете в Феррейрос. Быстро, без обозов, дам пергаменты для старост на моей территории, чтобы отсыпали зерно со спецскладов. И как только подъезжаете, молча, не говоря ни слова, никого ни о чём не предупреждая, берёте под контроль все трое ворот города, напротив которых намертво окапываетесь. Копаете рвы, ставите рогатки и ежи.

— Рикардо, я, надеюсь, ты не заставишь нас их штурмовать? Город и ворота? — на всякий случай спросил Алькатрас.

— Нет, дядька Доминик, — покачал я головой. — Я трижды бывал в Феррейросе. Там стены и укрепления — nev'ebat'sa какие! Только идиот будет мыслить их штурмовать, и только конченый псих полезет исполнять такой приказ. И внутрь нас не пустят — после Магдалены они уже знают, что пускать нас — плохая идея.

Но у любого города, особенно у уверенного в себе и своих дипломатических силах, что на высшем уровне у него всё схвачено, есть слабое место. Снабжение. Особенно если это город, к воротам которого подошли неожиданно, и горожане в кольцо стен не загнали пасущиеся по окраинным пастбищам стада скотины. Вы падаете им на голову, как снег в Юниусе, и блокируете, никого в город не впуская и никого не выпуская. И всё это молча, без посланников, герольдов, глашатаев, не отвечая на запросы со стен через семафор. Всех, кто пытается проехать в город — гоните в шею. Кто бузит — мордой в землю и пяткой копья по почкам. Кто бузит, везя обозы с едой, сеном и дровами — мордой в землю, а обозы конфисковать. Самим пригодятся. Ну, а кто выезжает — загонять обратно, правда, ничего не конфисковывая. Так надо! — вскинул руку, пресекая пререкания.

— Но… Рикардо, — всё же потянул Ковильяна. — Это война. Ты объявляешь им войну.

— Нет. — Я отрицательно покачал головой, а затем зачитал приготовленное перед военным советом письмо Прокопия. — Это борзота, сеньоры! А за борзость надо отвечать. До тех пор, пока мы не прольём кровь, нам спишут все преступления, все грехи. Даже если бойцы пару-тройку девок поваляют, даже если кто-то из девок «вдруг» окажется женой или дочерью кого-то из магистрата — плевать. Но господь вас упаси пролить кровь!

— А если они того… — Ворон смутился, нахмурился и втянул головы в плечи. — Если они пойдут на прорыв? Силой?

— Если они начнут стрелять и махать мечами и пиками ПЕРВЫЕ — да, можете отвечать, — разрешил я. — Но чтобы не было двоякого толкования! Чтобы под присягой, под пытками сотни людей могли сказать, что начали они! Первый труп был с нашей стороны, пал от их оружия! Скверные вещи говорю, но это политика, мать его, она вся такая. Потом можете вбить их в грунт, развеять прах по степи, кормить их мясом своих коней, но только имея подтверждённые потери с нашей стороны от их оружия! Повторяю, кровь с нашей стороны — это поражение. Мне останется только согласиться на все их условия и уйти. Король не станет слушать мой лепет и пришлёт туда не пару сотен, а пару тысяч гвардии, ещё и арьербан соберёт. Горожане это будут понимать и будут вас… Провоцировать. Всячески.