— Лучше, чем могло быть. А у тебя? Как Томура?

— У меня все о’кей, — хмыкнула девушка. — Томура передает тебе привет. Ей уже намного лучше. Но все-таки я попросила бы тебя заехать, взглянуть на нее. И меня заодно проведать.

— Ты же вроде бы была на меня сердита сегодня утром, — напомнил Звоницкий.

— Жизнь слишком коротка, чтобы злиться, — ответила Война. — Так я тебя жду?

— Вера, извини, но сегодня я не могу.

— У тебя что, семья? — Голос девушки сделался прохладным. — Ты же вроде говорил, что не женат.

— У меня кот и собака. Кота нужно кормить, а собаку выгуливать. Это и есть моя семья. Я много времени провожу на работе, а сейчас у меня вдобавок кое-какие проблемы…

Говоря это, Глеб Аркадьевич прямо-таки чувствовал разочарование Веры. Она наверняка считает его старым, скучным и неинтересным, предсказуемым занудой. Девушка предлагает ему еще один романтический вечер, а он отказывается, отговариваясь тем, что у него собака и кот!

— Знаешь, я редко кого приглашаю к себе в дом, — совсем уж холодно проговорила Война.

— Вера, я правда сегодня не могу! Давай в другой раз.

— В другой раз я могу и не захотеть.

— Послушай, давай встретимся завтра! — предложил Звоницкий. — Я приеду к тебе в половине девятого, и у нас будет достаточно времени.

Война прервала связь, не прощаясь. Глеб вздохнул. Конечно, иметь молоденькую любовницу экзотической внешности необычайно лестно в его возрасте, но проблемы неизбежны. Помимо того, что Вера категорична и резка, она еще очень молода, и как объяснить ей, что свиданию может помешать, к примеру, срочная работа или приступ гипертонии? А уж пропажа ассистентки чрезвычайно осложняет жизнь.

Звоницкий вышел из торгового центра, сел в машину и отправился домой. Терпеливо вынес полуторачасовую прогулку с Грязным Гарри, вооружившись пуходеркой, привел в порядок шерсть кота Феликса, уныло сжевал сосиску и улегся спать.

На следующее утро перед работой Глеб заехал в отделение полиции, где вчера оставил заявление. Лейтенант был на месте и, сразу узнав его, демонстративно углубился в содержимое своего компьютера.

— Доброе утро, — поздоровался Звоницкий. — Я вчера подал заявление, так вот — у меня новые сведения о пропавшей.

— Больно много вы от нас хотите, — заметил лейтенант. — И суток не прошло, а вам уже результат подавай.

— Я вас не тороплю, — покривил душой Глеб, — просто я узнал, что мою коллегу видели в торговом центре на проспекте Строителей. Там камеры везде, может, если снять с них записи, будет видно, с кем ушла девушка?

— Не учите нас работать, — холодно произнес лейтенант. — Проверим ваш торговый центр.

— Когда проверите?

— Когда надо, тогда и проверим! — уже откровенно огрызнулся молодой полицейский.

— Не хотелось бы обращаться к вышестоящему начальству, — задумчиво произнес Глеб.

— Вот только не надо мне угрожать! — вскипел лейтенант. — Все по закону — в течение трех дней проверим сведения и возбудим дело. Трое суток еще не прошло, так чего вы дергаетесь?

— Удачного дня, — сквозь зубы процедил на прощание Звоницкий. Было ясно, что такими темпами Яну будут искать долго — гораздо дольше, чем можно позволить. Скорее всего Казимирова влипла в какие-то неприятности. Если девушка еще жива, ей наверняка угрожает опасность. За три дня может произойти что угодно. А если жизнь Яны висит на волоске?

Он понял, что придется доставать старую записную книжку. Во времена работы в прокуратуре Глеб Аркадьевич имел множество полезных знакомств — и деловых, и личных. В те времена он стремительно делал карьеру, и сам Глеб был полезным человеком для многих. В новой жизни, после взрыва, места старым контактам не нашлось. Теперь Звоницкому это было не нужно, да и сам он стал не нужен, а дружба — дело обоюдоострое, как любил приговаривать один высокий чин, его покровитель.

После взрыва Глеб оказался точно в вакууме — никто не интересовался, жив он или умер, никому не было до него дела. Восстановив свою жизнь из руин, он и сам не стремился к общению со старыми знакомыми. Но все знали, что с ним произошло. Ужасались, лицемерно сочувствовали, радуясь, что не оказались на его месте. При случайных встречах отводили глаза, чтобы не видеть его палки, темных очков и лица в шрамах. Но Глеб знал — его не забыли. Он в любой момент мог перелистать записную книжку и выудить полезный контакт из прошлой жизни. Ему не откажут — по старой памяти или из чувства вины, неважно. Главное, что дело будет сделано. Так, кто же может помочь в этой ситуации? Заместитель начальника департамента уголовного розыска МВД генерал-майор полиции господин Алексашин. Именно он руководит управлением по организации розыска пропавших, он в этом деле царь и бог. Звоницкий не был с ним знаком, но, полистав книжку, минут через пять нашел, через кого можно выйти на Алексашина. В свое время старый приятель был кое-чем обязан Звоницкому. За прошедшие три года он сделал-таки карьеру и сейчас пребывал в заоблачных высях. Но Глеб знал, что тот его помнит. Свое восхождение приятель начал, заняв ту самую карьерную ступеньку, которую должен был занять Глеб. Если бы не взрыв, Звоницкий сидел бы сейчас в этом пухлом начальственном кресле.

Было самое начало рабочего дня, но приятель уже направлялся на службу — ехал в комфортабельной служебной машине по Садовому кольцу. Он искренне обрадовался, услышав голос Глеба (а возможно, просто изобразил искреннюю радость, но это было совершенно неважно). Главное, что он выслушал Звоницкого, дважды переспросил данные Казимировой и пообещал, что возьмет дело на контроль. Глеб поблагодарил и пообещал «как-нибудь заехать», хотя оба собеседника прекрасно знали, что такого никогда не случится.

Теперь Глеб был спокоен — все, что можно сделать для розыска Яны, будет сделано. Нужно было сразу позвонить, а не таскаться по торговым центрам, расспрашивая охранников и допрашивая Киру.

Он поехал на работу и начал прием. С помощью Миши дела шли неплохо, студент справлялся, хотя до Яны ему было далеко. В середине рабочего дня раздался телефонный звонок. Глеб стянул перчатку и принял вызов.

— Глебушка? — Голос в трубке прозвучал так громко, что Звоницкий был вынужден отодвинуть аппарат от уха. Он знал, что у Марьи Петровны голос как у кавалерийского полковника, и не хотел рисковать своими барабанными перепонками. — Глебушка, я в курсе твоих проблем!

— Добрый день, Марья Петровна, рад вас слышать! — слегка покривил душой Глеб Аркадьевич. Его собеседница была ветеринаром с сорокалетним стажем, и именно она помогала Глебу первое время, когда он открыл клинику. Властная и бесцеремонная, с сигаретой в углу ярко накрашенного рта, любительница ненормативной лексики, госпожа Мурыгина многому научила начинающего ветеринара. Звоницкий был чрезвычайно благодарен пожилой даме, но не смог смириться с ее диктаторскими замашками. Едва получив дипломом, он поблагодарил Мурыгину и расстался с ней, выплатив на прощание «золотой парашют». Это было проще, чем до конца своих дней терпеть над собой «мать-командиршу».