мать в своём первом браке была женой сына казацкого атамана, то есть они к казацкой бедноте никакого отношения не имели. В 1922 году Михаил, будучи станичным налоговым инспектором, находился под следствием по обвинению в превышении должностных полномочий. Как известно, в 1930-х годах таких оснований для предъявления обвинений в контрреволюционной деятельности было больше чем достаточно.

Так как со временем слухи о плагиате становились всё более настойчивыми, постепенно обрастая красочными деталями и свидетельствами литературного воровства, М. А. Шолохов решил обратиться за помощью в газету ЦК ВКП(б) «Правда». После получения от писателя рукописей первых трёх томов романа и плана четвёртого, а также «Донских рассказов», редколлегия газеты, вероятно, по инициативе М. И. Ульяновой, входившей в Центральную контрольную комиссию ВКП(б), обратилась в РАПП, где была собственная конфликтная комиссия во главе с А. Серафимовичем, как раз и призванная разбираться с подобными вопросами. По просьбе коллег М. А. Шолохов дополнительно представил рукописи, черновики и наброски всего того, что им было написано к тому времени. По итогам разбирательства, в конце марта 1929 года «Правда» напечатала письмо, в котором обвинения, выдвинутые против Михаила Александровича, были отвергнуты как «злостная клевета», распространяемая врагами советской власти.

«Правда», 29 марта 1929 года, № 72. Письмо в редакцию: «В связи с тем заслуженным успехом, который получил роман пролетарского писателя Шолохова „Тихий Дон“, врагами пролетарской диктатуры распространяется злостная клевета о том, что роман Шолохова является якобы плагиатом с чужой рукописи, что материалы об этом имеются якобы в ЦК ВКП(б) или в прокуратуре (называются также редакции газет и журналов).

Мелкая клевета эта сама по себе не нуждается в опровержении. Всякий, даже не искушённый в литературе читатель, знающий изданные ранее произведения Шолохова, может без труда заметить общие для тех его ранних произведений и для „Тихого Дона“ стилистические особенности, манеру письма, подход к изображению людей. Пролетарские писатели, работающие не один год с товарищем Шолоховым, знают весь его творческий путь, его работу в течение нескольких лет над „Тихим Доном“, материалы, которые он собирал и изучал, работая над романом, черновики его рукописей.

Никаких материалов, порочащих товарища Шолохова, нет и не может быть в указанных выше учреждениях. Их не может быть и ни в каких других учреждениях, потому что материалов таких не существует в природе.

Однако мы считаем необходимым выступить с настоящим письмом, поскольку сплетни, аналогичные этой, приобретают систематический характер, сопровождая выдвижение почти каждого нового талантливого пролетарского писателя. Обывательская клевета, сплетня являются старым и испытанным средством борьбы наших классовых противников. Видно, пролетарская литература стала силой, видно, пролетарская литература стала действенным оружием в руках рабочего класса, если враги принуждены бороться с ней при помощи злобной и мелкой клеветы. Чтобы неповадно было клеветникам и сплетникам, мы просим литературную и советскую общественность помочь нам в выявлении „конкретных носителей зла“ для привлечения их к судебной ответственности.

По поручению секретариата Российской ассоциации пролетарских писателей: А. Серафимович Л. Авербах, В. Киршон, А. Фадеев, В. Ставский».

Как следовало из протоколов заседаний комиссии, каких-либо подтверждений «литературного воровства» обнаружить не удалось, работа М. А. Шолохова над романом была хорошо известна многим его коллегам, рукопись видели несколько человек, и стилистически она была весьма близка к его ранним произведениям.

Вполне понятно, что для самого писателя обвинения в «незаконном заимствовании», хоть и необоснованные, были крайне неприятны. 1 апреля 1930 года он сообщал А. Серафимовичу о новой кампании клеветы, поднятой против него «друзьями»-писателями в связи с посмертной публикацией письма Л. Андреева о путевом очерке «Тихий Дон» театрального критика Сергея Сергеевича Голоушева:

Я получил ряд писем от ребят из Москвы и от читателей, в которых меня запрашивают и ставят в известность, что вновь ходят слухи о том, что я украл «Тихий Дон» у критика Голоушева — друга Л. Андреева — и будто неоспоримые доказательства тому имеются в книге-реквиеме памяти Л. Андреева, сочинённой его близкими. На днях получаю книгу эту и письмо от Е. Г. Левицкой. Там подлинно есть такое место в письме Андреева С. Голоушеву, где он говорит, что забраковал его «Тихий Дон». «Тихим Доном» Голоушев — на моё горе и беду — назвал свои путевые и бытовые очерки, где основное внимание (судя по письму) уделено политическим настроениям донцов в [19] 17 г. Часто упоминаются имена Корнилова и Каледина. Это и дало повод моим многочисленным «друзьям» поднять против меня новую кампанию клеветы. Что мне делать, Александр Серафимович? Мне крепко надоело быть «вором». На меня и так много грязи вылили. А тут для всех клеветников удачный момент: третью книгу моего «Тихого Дона» не напечатают. Это даёт им (клеветникам) повод говорить: «Вот, мол, писал, пока кормился Голоушевым, а потом и „иссякродник“»…

Однако С. С. Голоушев, по всей видимости, отправлял Леониду Андрееву не свои рукописи, а привлечённого для работы в газете Ф. Д. Крюкова.

Фёдор Дмитриевич — сын атамана из станицы Глазуновской — успешно окончил историко-филологический факультет Петербургского университета, преподавал в гимназии, избирался в Государственную думу первого созыва, много печатался — был автором очерков и рассказов о донском казачестве. После его смерти от сыпного тифа все его рукописи бесследно исчезли. Что, по всей видимости, и способствовало появлению ещё одной и тоже несостоявшейся версии по поводу возможного участия 50-летнего литератора в создании эпохального произведения. Всё та же ростовская газета «Молот» писала: «Бесследно исчезли рукописи, а молва о Крюкове-отступнике в немалой степени способствовала тому, чтобы о нём долгие годы не вспоминали литературоведы и не издавались его книги. Нынешнему поколению читателей почти неизвестно имя Фёдора Дмитриевича Крюкова. Между тем его по праву можно считать одним из крупнейших донских литераторов дореволюционного периода. Побывайте в любой казачьей станице — там и поныне сохранилась память о нём».

Определённую роль в распространении порочащих пролетарского писателя слухов сыграла и эмигрантская пресса. В конце 20-х и начале 30-х годов парижская газета «Последние новости», издаваемая П. Н. Милюковым, опубликовала несколько статей о талантливом писателе и его романе «Тихий Дон», содержавших в основном положительные оценки, столь же благожелательно отзывались о произведении другие эмигрантские СМИ.

За крайне редким исключением, рецензенты хвалили «замечательный язык» Михаила Шолохова, его беспристрастность и способность «спокойно смотреть на правых и виноватых». Были даже предприняты попытки защитить молодой талант от советских критиков. В мае 1930 года некий «Б. Б.» опубликовал сообщение из Берлина о том, что писатель А. П. Каменский, возвратившийся из поездки в СССР, выступил с докладом о положении писателей в Советском Союзе. Сам докладчик не особо верил слухам об имевшем место плагиате, о чём не преминул сообщить корреспонденту «Последних новостей»: «Творческая энергия писателей, лишённых возможности писать и печататься, часто находит выход в