дня армия Шермана испытывала оборону Ресаки, но так и не нашла слабых мест. Снова часть армии Макферсона пустилась в обход в южном направлении, пересекла реку Устанаула и создала угрозу железной «дороге жизни» южан. Те, однако, выскользнули из трудного положения, отойдя на 15 миль к югу, затем какое-то время собирались контратаковать, но передумали и отошли еще на 10 миль до Кассвилла. Отступая, мятежники разрушили железную дорогу, но инженерные команды «дядюшки Билли» в течение нескольких часов возобновили движение по ней, и снабжение его войск не прекратилось. За двенадцать дней Шерман покрыл половину расстояния до Атланты, причем обе стороны потеряли лишь по четыре-пять тысяч человек. Правительство и общественное мнение Юга выражали растущее беспокойство тем, что Джонстон отдавал территорию без боя. Начали беспокоиться и солдаты. «Дело в том, — писал своей жене рядовой 29-го Джорджианского полка, — что мы отступаем, и это не радует меня. Скоро мы должны будем остановиться, иначе армия окажется деморализована, но пока все в порядке, и мы верим, что генерал Джонстон… вытрясет из янки душу»[1306].

Наиболее нетерпеливым из подчиненных Джонстона был Джон Белл Худ. Изувеченная левая рука (Геттисберг) и потеря правой ноги (Чикамога) нисколько не умерили его пыл. Усвоивший наступательную тактику под руководством Ли, Худ остался командиром корпуса в Теннессийской армии после ранения под Чикамогой, где его дивизия довершила наступление, разбив войска Роузкранса. Желая преподать такой же урок и Шерману, Худ за спиной своего командира писал в Ричмонд, упрекая Джонстона за фабиеву тактику.

В Кассвилле Джонстон наконец пришел к мысли о необходимости сражения, и по иронии судьбы именно Худ проявил нерешительность и спутал ему все карты. Шерман преследовал южан, растянув походные колонны на добрый десяток миль и к тому же пустив их по разным дорогам, чтобы движение шло быстрее. Джонстон сконцентрировал большую часть своих сил на правом фланге, где командовали Худ и Леонидас Полк, стоявшие против двух корпусов Шермана, находившихся в семи милях друг от друга. 19 мая Джонстон отдал приказ, призванный вдохновить армию: «Сейчас настало время повернуться лицом к наступающим колоннам врага… Солдаты, я поведу вас в битву». Поначалу это произвело ожидаемый эффект. «Солдаты ликовали, — вспоминал рядовой из 1-го Теннессийского полка. — Мы могли разгромить янки и обратить их в бегство»[1307]. Но уверенность вскоре уступила место беспокойству. Встревоженный сообщениями, что враг проводит операции на его фланге, Худ приказал остановить наступление. Вскоре выяснилось, что угроза исходила лишь от небольшого кавалерийского подразделения, но момент уже был упущен. После этого мятежники вновь перешли к обороне, отойдя еще на десять миль к новой укрепленной линии (заблаговременно обустроенной рабами), позади прохода Аллатуна и реки Этова.

Это отступление тяжело сказалось на энтузиазме конфедератов. Обвиняя во всем Худа, начальник штаба Джонстона писал: «Я не мог сдержать слез, узнав о том, что наступление не состоится». Взаимные обвинения Джонстона и его корпусных командиров начали разлагать армию, деля ее на группировки, что раньше едва не погубило армию Брэгга. Мнения в администрации и в прессе также были полярными: сторонники Дэвиса критиковали Джонстона, тогда как группировка противников президента порицала правительство за потворство интригам против генерала. Население северных районов Джорджии поняло, к чему все идет, и начало покидать родные места. «Почти все уходят и уводят своих негров на юг, — писал житель Джорджии. — В этом году едва ли здесь соберут большой урожай, который мог бы помочь нам выжить в следующем году, вне зависимости от того, продолжится война или нет»[1308]. В газетах Атланты стали проскальзывать пессимистичные нотки, хотя большинство из них по-прежнему прославляли Джонстона как «блестящего стратега», завлекающего Шермана еще глубже в ловушку, чтобы наверняка его уничтожить.

Но Джонстон не мог поставить капкан близ Аллатуна, так как Шерман попросту не пошел туда. Вместо этого он дал своим людям отдохнуть, отремонтировал железную дорогу, обеспечил армию припасами на двадцать дней и отошел от железной дороги, чтобы еще раз попытаться обойти левый фланг Джонстона. Целью Шермана был дорожный узел в сосновом лесу вблизи городка Даллас, в двадцати милях в тылу южан и уже совсем недалеко от Атланты. Однако кавалерия Джонстона вовремя заметила этот маневр, и мятежники успели своевременно отступить и занять новый оборонительный рубеж, прежде чем янки достигли этого пункта. 25 и 27 мая близ церкви Нью-Хоуп шли ожесточенные бои, после чего обе армии на протяжении нескольких недель лишь вступали в короткие стычки и вели снайперские дуэли (в ходе одной из них был убит Леонидас Полк), тщетно изыскивая возможность для атаки или флангового маневра. «Одна большая война с индейцами», — так описал разочарованный Шерман эту кампанию, когда дожди превратили дороги из красной глины в жидкое месиво. Обе армии постепенно передвигались на восток, пока не оказались по разные стороны железной дороги к северу от городка Мариэтта, где конфедераты окопались на превосходной позиции вдоль горы Кеннесо-Маунтин и ее отрогов.

Шермана раздражала эта безвыходная ситуация. Он принимал во внимание не только тех мятежников, что находились прямо перед ним, но и тех, что стояли в трехстах милях от него в тылу. Любое значительное происшествие с железнодорожными коммуникациями в Теннесси нанесло бы Шерману столь же серьезный урон, сколь и поражение здесь, в Джорджии, а ввиду того, что Бедфорд Форрест действовал на просторах Миссисипи, случиться могло всякое. Этот прирожденный кавалерист уже причинил такой ущерб янки, что, как сам хвалился, «пустил их по миру». Последним «подвигом» Форреста было уничтожение союзного гарнизона в Форт-Пиллоу на реке Миссисипи, где его люди расстреляли чернокожих солдат, когда те сдались в плен[1309]. Когда Шерман начал кампанию в Джорджии, Джонстон ратовал за «немедленное движение отряда Форреста в центральные районы Теннесси», чтобы разрушить железную дорогу. Чтобы это предотвратить, Шерман приказал командующему гарнизоном в Мемфисе послать 8-тысячный отряд Форресту на перехват. Федералы вторглись в Миссисипи, обнаружили местонахождение Форреста, вступили с ним в бой, но 10 июня у Брисез-Кроссроудс были обращены в бегство силами, практически вдвое уступавшими им по численности. Это было, пожалуй, самое унизительное поражение северян на западном театре военных действий, но этой ценой им удалось отвлечь Форреста от железной дороги в Теннесси. Тем не менее разгневанный Шерман приказал отправить из Мемфиса более крупный отряд и «прикончить Форреста, даже если это будет стоить десяти тысяч жизней и полностью разорит казначейство. Пока он жив, покоя в Теннесси не будет»[1310]. На этот раз 14 тысяч федералов 14 июля позволили мятежникам