почему сразу нарушения? — встал в глухую оборону его помощник. — В устоях не прописаны ни рамки наших исследований, ни дополнительный штат, который мы можем к ним привлекать.

— А я вам дал добро на перевод исследований в практическую плоскость? — окончательно рассвирепел Первый. — Я утвердил такое расширение штата? Кто их инструктировал перед отправкой в чужой мир? На каком основании они были признаны профессионально пригодными для этого?

— Да найдем мы этих троих! — покаянно повесил голову его помощник. — В целости и сохранности. Большей частью.

— Каких троих? — сбился Первый с волны праведного гнева, чувствуя, что она вынесла его в зону уже не так нарушений, как полного крушения устоев.

Его помощник тяжело вздохнул, словно смиряясь с неизбежным.

— Мы уже и раньше теряли наблюдателей в Вашем мире, — начал он, как будто с горы в обрыв бросился, и — коротко глянув на потемневшее лицо Первого — торопливо добавил: — Но, по крайней мере, всегда находили их тела, более или менее поврежденные фауной.

— И я только сейчас об этом узнаю? — выдавил из себя Первый, решительно отказываясь верить услышанному.

— Мы не хотели Вас попусту беспокоить, — старательно добавил его помощник еще один штрих к немыслимому. — В конце концов, все они были из привлеченных миров. Но в последней пропавшей группе только одна является потомком первородных, а остальным двоим летальный исход ни при каких обстоятельствах не грозит.

— С какого они уровня? — решил Первый до конца выяснить степень вовлеченности его команды во все более сомнительные эксперименты.

— Одна из разработчиков того же мира, к которому и смертная принадлежит, а третий … — его помощник слегка запнулся. — Третий вообще из другой башни.

— Что? — внезапно охрип Первый.

— К нам уже двое из той башни перешло, — гордо приосанился его помощник. — И очень много интересного рассказали. Атмосфера у них там уже просто удушающая — те, в ком еще хоть что-то достойное сохранилось, ее уже просто не выдерживают. Вот и один из пришедших к нам сам вызвался в пропавшую группу — чтобы, в случае опасности, защитить остальных, более слабых физически, от фауны.

Первый вновь обрел голос.

Звенящий.

Глава 14.9

— Подведем итог, — задрожал воздух в кабинете от его звона. — В моей башне появляется два перебежчика из другой. Один из которых внедряется в группу, направляемую в мой мир. После чего эта группа там бесследно исчезает. — Он набрал воздух и закончил оглушительным аккордом: — И все это происходит у меня за спиной?!

— А Вы разве не из-за этого пришли? — озадаченно нахмурился его помощник.

— Нет, я пришел по другому поводу, — снизил Первый голос до простого рокота басов. — Не менее важному. Даже на фоне всех этих откровений.

— Что-то еще случилось? — подобрался его помощник. — И опять в Вашем мире?

— Именно, — охотно подтвердил его опасения левый. — В моем мире. Еще одна пара наблюдателей изъявила желание влиять на моих первородных. Напрямую. Воздействуя на их сознание. Вторгаясь в него.

— И что? — недоуменно вскинул брови его помощник.

Вот как-то у меня в мире все разумнее устроено, подумал Первый, оглянувшись по сторонам — там средство для встряски мозгов в любом месте прямо под рукой всегда найдется.

— Похоже, здесь со всеми инструктаж уже давно не проводился, — вооружился он — за неимением более материальных аргументов — терпением. — Прямое воздействие на сознание — любое сознание! — категорически запрещено. Самим Творцом. С первой минуты создания …

— Да бросьте Вы! — фыркнул его помощник, небрежно отбросив рукой азы мироздания, установленные — по совместной договоренности — Творцом и Первым на самой заре появления их первого проекта. — Вам не хуже, чем мне, известно, что в той башне эти устои уже давно не являются столь незыблемыми. Перебежчики, как Вы их назвали, нам это только подтвердили. Там давно уже практикуют внушение не только вознесенным из миров, но даже и своим — для пресечения любого инакомыслия.

— И вам здесь такого же единства захотелось? — прищурился Первый. — В нашей башне?!

— Нет, что Вы! — вздрогнул его помощник, бросив на него испуганный взгляд. — Но нам продолжает поступать информация о сбоях в мирах — они множатся, и истоки их всегда кроются в сознании отдельных обитателей. Неужели не проще устранить их в зародыше, чем весь проект потом перерабатывать?

— Владельцы уже получили разрешение на вхождение в свои миры? — против воли заинтересовался Первый.

— Рассматривают, — отвел глаза в сторону его помощник.

— Вот когда рассмотрят, — припечатал его Первый, — тогда и обсудим, что проще. И что достойнее. Правильная мысль только что прозвучала: все сбои начинаются с крохотного нарушения законов, а заканчиваются с большим трудом поправимыми последствиями. Поэтому, если кто-то позволяет себе нарушать слово Творца, то я им уподобляться не желаю. И вам не позволю. — Он еще несколько мгновений смотрел на своего замкнувшегося в молчании помощника и добавил для закрепления эффекта: — Пропавшую группу найти. Меня держать в курсе.

Однако, вернувшись в свой мир, он тоже включился в поиски — в первую очередь, представителя башни Второго.

Слишком много причин могло быть у его исчезновения.

Одна другой хуже.

Потери среди посланцев его башни однозвучно указывали на то, что мир воспринял слежку за собой отнюдь не благосклонно. Причем, судя по отсутствию каких-либо повреждений у тех синюшных головастиков возле имитации макета, договоренности с Первым он придерживался строго — из чего следовало, что пропавшая группа по каким-то неизвестным причинам приняла иной вид.

Полностью избавиться от них мир, конечно, не мог — двое являлись обитателями башен, а значит, были бессмертны. Но он вполне мог заманить их в ловушку и держать там в заложниках. То ли в наказание за чрезмерную инициативу, то ли в назидание другим, то ли из своей обычной взбалмошности.

Но это могло дать Второму повод заявить о приступах ничем не спровоцированной агрессии мира Первого.

Или они могли принять облик слишком мелких существ, чтобы не привлекать к себе внимание мира — и так и застрять в них. А то Первый не помнит, с каким трудом выпрямлялись те двое, которые втиснулись в покровы лисы и пернатого.

В этом случае Второй не упустит шанс объявить, что формы жизни в мире Первого непригодны для обитания высшего разума.

Кроме того, пропавшая группа могла банально заблудиться — Первому ли было не знать, какие дебри лежали между его пристанищем и, к примеру, коварным водоемом, и как трудно было в них ориентироваться, не имея возможности подняться в воздух. А в его договоренность с миром входил лишь нейтралитет последнего в отношении наблюдателей, а