вошла внутрь. Лежанка Винкавека занимала почти половину этого небольшого помещения. На каркас из мамонтовых костей, скрепленных сыромятными ремнями, была натянута богато украшенная шкура, центральная часть лежанки имела своеобразную опору для спины. Винкавек, откинувшись, сидел на меховом покрывале.

– Я в полном смущении, – сказала она без каких-либо предисловий.

– Могу себе представить, – ответил он. – Обитатели Львиной стоянки так усердно помогали нам строить жилище, что все мы испытывали к ним самые дружеские чувства. А лошади и волчонок Эйлы всех просто очаровали и даже вызывали благоговейный страх. Но теперь, если полагаться на все наши обычаи и легенды, мы должны считать, что Львиная стоянка осквернила свой дом, приютив женщину, ставшую вместилищем ужасного злого духа; женщину, притягивавшую к себе дух плоскоголовых, как огонь притягивает мошкару из ночной тьмы; женщину, которая может заразить этим злым духом других женщин. Что ты думаешь по этому поводу, Авари?

– Даже не знаю, что сказать, Винкавек. Мне нравится Эйла, и совсем не похоже, что она стала вместилищем злого духа. И этот мальчик ничем не напоминает животное. Он просто выглядит болезненным и не может говорить, но я верю, что он все понимает. Возможно, он тоже человек, как и остальные плоскоголовые. Может, старый Мамут прав и Великая Мать, решив подарить Эйле ребенка, просто выбрала дух одного из тех мужчин, что окружали ее. Хотя я и подумать не могла, что она или этот старик когда-то жили с плоскоголовыми.

– Да, этот старик прожил так много лет, что успел забыть больше, чем десяток мужчин успеют узнать за всю жизнь, и, вероятно, он, как обычно, прав. Я просто чувствую это, Авари. Мне кажется, вчерашняя история не будет иметь дурных последствий. В Эйле есть нечто особенное, и мне думается, что Великая Мать действительно избрала ее. Она выйдет из этого испытания еще более сильной, чем была прежде. Давай выясним, что думает Мамонтовая стоянка по поводу соседства с Львиной стоянкой.

* * *

– Кто знает, где сейчас Тули? – спросила Фрали, окидывая взглядом палатку.

– Она пошла вместе с Лэти на Девичью стоянку, – сказала Неззи. – А что случилось?

– Ты помнишь тех людей, что приходили с предложением удочерить Эйлу?

– Да, – ответила Неззи. – Тули еще сочла, что не стоит серьезно рассматривать их предложение.

– Так вот, они опять пришли и спрашивают Тули.

– Пожалуй, я выйду и спрошу, что им надо, – сказала Неззи.

Эйла решила подождать ее возвращения, не желая видеть их, пока в этом не было необходимости. Неззи вернулась очень быстро:

– Они по-прежнему хотят удочерить тебя, Эйла. У вождя этой стоянки четверо сыновей. Они хотят, чтобы ты стала их сестрой. Их вожди считают, что раз у тебя уже есть сын, то это только повышает твою ценность, и они готовы дать более щедрое вознаграждение. Может быть, ты выйдешь и поблагодаришь их во имя Великой Матери?

* * *

Тули и Лэти решительно и смело проходили мимо стоянок, они шли бок о бок, с гордо поднятыми головами, игнорируя любопытные взгляды людей, идущих навстречу им.

– Тули! Лэти! Подождите меня, – крикнула Бреси, торопливо догоняя их. – Тули, мы как раз собирались послать к вам гонца. Нам хочется пригласить вас сегодня вечером на вечернюю трапезу Ивовой стоянки.

– Благодарю тебя, Бреси. Я ценю твое приглашение. Конечно, мы с удовольствием придем. Я не сомневаюсь, что мы можем положиться на тебя.

– Да, Тули, мы с тобой давно дружим и хорошо знаем друг друга. Порой люди склонны верить выдумкам, которые передаются из поколения в поколение. И лучшим доказательством того, что они не стоят внимания, для меня является ребенок Фрали.

– При этом учти, что она родилась раньше срока. Бекти вряд ли осталась бы в живых без помощи Эйлы, – заметила Лэти, спеша защитить свою подругу.

– Конечно, я не могла догадаться, откуда она у вас появилась. Все считали, что ее привел Джондалар. Они оба такие высокие и светловолосые, но я была знакома с Джондаларом и его братом и помню, как мы вытащили их из трясины, когда жили недалеко от моря Беран. Тогда ее не было с ними, и, кроме того, меня удивило ее произношение. Мамутои и сангайи так не говорят. Правда, для меня остается загадкой, почему ее слушаются эти лошади и волк.

Настроение Тули значительно улучшилось, и она с легкой улыбкой повела Лэти к центру лагеря, где располагались земляные жилища Волчьей стоянки.

* * *

– И много делегаций у вас побывало? – спросил Тарнег Барзека, когда тот проводил очередную группу людей.

– На нашу сторону уже встала примерно половина племени, – ответил Барзек. – И мне кажется, я знаю еще пару стоянок, которые тоже пришлют дружественные делегации.

– Это хорошо, хотя остается еще вторая половина, – заметил Талут. – Некоторые настроены очень враждебно. Кто-то даже требовал, чтобы мы покинули Летний сход.

– Так-то оно так, но ты же знаешь, что статус у этих стоянок довольно низок. И я слышал, что только Чалег требовал, чтобы мы ушли отсюда.

– Тем не менее все они – мамутои… И как говорится, семена раздора, подхваченные злым ветром, могут укорениться, – мудро заметила Неззи.

– Ох, не нравится мне этот раскол, – сказал Талут. – На этих враждебно настроенных стоянках немало хороших людей. Надо бы придумать, как восстановить дружеские отношения.

– Эйла тоже очень расстроена. Она говорит, что из-за нее Львиная стоянка попала в такое неприятное положение. Ты видел, как она посмотрела на тех любителей кулачного боя, когда они стали издеваться над ней, обзывая «звериной женщиной»?

– Ты говоришь о тех подростках, которых мы встретили на берегу ре… – начал было Дануг, но Тарнег быстро прервал его:

– Неззи, наверное, имеет в виду брата и сестру, которые были наказаны за драку. Помнишь, как Эйла и Диги привели их на Совет Сестер?

«Данугу следовало бы быть поосторожнее, – подумал Тарнег. – Он едва не проговорился о том, из-за чего подрались подростки».

– Я никогда еще не видела Ридага таким подавленным, – продолжала Неззи. – Он всегда тяжело переносил время Летних сходов. Естественно, ему не нравится, как люди относятся к нему, но в этом году его настроение значительно хуже… возможно, потому, что он успел привыкнуть к тому, что все на нашей стоянке относятся к нему как к равному. Боюсь, это может повредить ему, но я не знаю, что делать. Даже Эйла беспокоится за его здоровье, и это еще больше тревожит меня.

– А где сейчас Эйла? – спросил Дануг.

– Отправилась с лошадьми на прогулку, – сказала Неззи.

– По-моему, она может считать своеобразной похвалой то, что ее называют «звериной женщиной». Надо признать, что