сестра спрашивала, нет ли нужды в ней. Соправительница велела ей забыть про побережье, не убежит оно, и в море не смоется — главное сейчас это Лачи. После позорного возвращения из Долины он сам не свой, и мало ли на что пойдет. А Лайа ему словно кость в горле, она-то не опозорилась, напротив — в свое время давала мудрые советы, к которым не прислушался Глава Хрусталя!

Отроги северных гор

День не задался с самого утра. Почти невозможная в весенний сезон гроза разразилась, принеся с собой головную боль. Повар вывалил в ореховое питье в три раза больше жгучего перца и этого не заметил, а Лачи, глотнув, чуть не спалил окрестности. Потом, загнав скакуна, примчался молодой разведчик с донесением, что Лайа устала сидеть в неизвестности. Лачи едва успел покинуть гору с головоногом, перебраться на новое место и разбить лагерь там.

Самым неприятным стало появление некрасивой сильной всадницы на пегой грис. Элати — ее, одетую по-охотничьему, сопровождал Иоки, молодой человек из Серебряной ветви.

Не тратя времени на приветствия, женщина заговорила, едва нога ее коснулась земли:

— Твои голуби, Лачи, слишком беспечно снуют над Тейит. Что ты задумал? Почему ты укрылся здесь, в отрогах, будто донная рыба в норе?

— Ты не слишком приветлива, Чайка Гор, — спокойно встретив ее взгляд, он позволил себе улыбку. Элати правая рука своей сестры — но они не так и дружны, как стараются казаться. На самом-то деле любви друг к другу в них не больше чем в лесных гадюках, и если бы не нужда обоюдная… Жаль, сыграть на этом нельзя.

— Что ты замышляешь? — с губ женщины слетела не просьба — требование, и Лачи не стал отмалчиваться.

— Видишь ли… иногда человек не может поверить в бесплодность затеи. Впрочем, я готов тебе показать.

По узкой утоптанной тропке они поднялись на холм, а затем спустились по земляным ступеням вниз, в грот. Оттуда каменный коридор вел далеко вглубь.

— Устроился ты, однако, — зябко поводя плечами, сказала Элати. — Тут словно болото в холодный сезон… или погребальная пещера, хотя и запах не тот. Это ты все отрыл?

— Нет, еще мой дед. Перешло по наследству… Заходи, Чайка Гор!

Он отступил в сторону, отдергивая длинный тканый полог.

Внутри был полумрак. Элати вновь передернула плечами — повсюду, чеканными изделиями или бесформенными слитками, золото, мертвое золото. Плавильная печь, рисунки на ее ободе, стенах и потолке. Изображения перетекают одно в другое, будто пляска скелетов, только огонь в печи живой; но и ему не под силу исправить то, что вокруг.

— Это ужасно, — вырвалось у Элати. — Здесь ты и пропадаешь?

Лачи кивнул.

— Я сочувствую твоей жене. Ты сумасшедший.

— Она меня понимает. К тому же не я первый. Если удастся возвращать золоту жизнь, хотя бы однократно, Тейит снова станет сильна.

— Не ты первый, но никто не добился успеха — и никто из Сильнейших не возился с мертвым золотом сам!

— Тем более повод попробовать.

— С чего ты занялся этим сейчас?

— Нашел старые записи.

— Не хочу находиться здесь, — развернувшись, Элати вышла наружу. Коридор был коротким, вскоре она уже стояла у парапета, жадно вдыхая сладкий воздух весеннего леса.

Лачи подошел сзади; на нем золота не было, никакого.

— К чему такая скрытность? — спросила Элати, непроизвольно трогая собственный пояс с золотыми бляхами: живы ли?

— К тому, что в случае успеха твоя сестра останется с носом, — ответил Лачи. — Сама же понимаешь.

— Но ты все же показал мне?

— Увы, я пока продвинулся мало. Хотя надежда меня поманила, словно мальчишку… Будь уверена, если добьюсь успеха, Лайа узнает об этом первой, и для нее это будет совсем не радостный день.

Элати нахмурилась, размышляя. Но ничего не смогла возразить, тем более Лачи заверил — он скоро вернется. Однако, когда она уехала, Лешти доложил — своего помощника Иоки она оставила в деревушке неподалеку. Теперь он будет настороже и заметит вскоре, что Лачи на самом-то деле занят другой горой. А значит, остается последняя надежда, как у игроков — последний бросок костей: этот клятый полукровка…

**

…Кайе спросил, как именно оказался в ловушке; нетрудно было понять, что без предателя из Асталы север не успел бы к охотникам. Верно, страшно ему было бы услышать, что это кто-то из своих, может, даже следовавший с ним вместе за камнеклювом. Да, именно так он и думал, и Лачи не стал разубеждать. Отделался несколькими общими фразами — Кайе сам дорисует что надо. А направлять его на истинного виновника преждевременно.

Лачи смотрел, как огонь борется с камнем — и начинал беспокоиться, не слишком ли силен и жаден головоног. Пора было действовать, пока что-нибудь не случилось.. и пока упоминание полукровки причиняет пленнику боль. Впрочем, это вряд ли изменится — такие постоянны в привязанностях, разве что любовь поменяют на ненависть. Ладно старший брат его — растил едва ли не с колыбели. Но почему Отмеченный Пламенем выбрал того заморыша? Не понять…

Приоткрытая дверь, полуосвещенный факелами коридор и знакомая фигурка с рыжими волосами, привязанная к деревянному стулу. Кайе вздрогнул, когда сидящий приподнял голову. Лачи ожидал — снова попытается вырваться из клетки головонога, но он лишь протянул руку, поднес к краю стола и подержал в воздухе, будто касался прозрачной стены. Потом сказал:

— Это не может быть он.

— Почему?

— Он оставался в Астале.

— Ловушку мы подготовили не за час, — Лачи глянул в коридор и перевел взгляд на головонога. — Хватило бы времени забрать двоих таких.

— Откуда и как вы его забрали? — спросил Кайе.

Лачи до хруста стиснул пальцы:

— Мои люди передали ему письмо якобы от его бабки, втайне — чтобы никто не пронюхал о северянах в Астале. Он поспешил на встречу.

Пленник молчал, и Лачи забеспокоился, ругая себя на все лады. Он не подумал о вопросе, где мог быть полукровка. Неужто не в доме своего покровителя?

— Я его не чувствую, — тихо произнес Кайе.

— Ты и не должен. Никто из вас не ранен, к тому же ты в щупальцах каменной твари, а он в полудреме, хоть и шевелится.

Пронесло, кажется… проглотил скороспелую выдумку, и слов про письмо оказалось достаточно.

— Дай нам поговорить, — потребовал юноша.

— Не дам.