подобном разложении, то, и при этом очень быстро, плоть возвращается в объятия всей окружающей природы. А тело, даже мёртвое, в сути своей единственное, что, и непосредственно, согласно приключившимся по теченью жизни измененьям при процессах роста от рождения, последующего возмужания, взросления, как и старенья, напрямую связано с сформировавшимся в такой телесной форме интеллектом-духом. Ну, а раз подобным образом картина раскрывается, то потому и этот, пусть даже по смерти плоти, полностью теряющий возможность повлиять на плоть, оформившийся индивидуально-интеллектуально дух способен, пока плоть сплошь, окончательно не разложилась, непосредственно в границах этой самой плоти укрываться-прятаться, спасаясь таким образом от самого различного того, что этот, таким образом оформившийся по процессу жизни дух по смерти плоти непосредственно и в самой полной мере ожидает. Чувственный фон, как следствие, хотя, скорей, последствие прожитой и закончившейся жизни, по смерти формируется вокруг такого, исключительно духовного начала, за жизнь оформившегося в нечто индивидуальное-особенное, личностное, после чего тому, кто как-либо, самым различным образом пожил, придётся в самой полной мере испытать через воспринимаемый поток, сплошь состоящий из такого фона чувств, устремлений, пожеланий, чаяний, рождаемых окончившийся жизнью, насколько и в какой именно мере то, чем удалось наполнить собственное, и теперь уже по смерти миновавшее существованье, согласно восприятию, способно через эти самые, рождаемые чувства, радовать, терзать, манить, а так же веселить и огорчать. Как можно понимать, такой, рождённый среднестатистической, обычной жизнью фон, сформировавшийся из самых разных, истинным потоком донимающих по смерти чувств и ощущений, практически всегда того, кому приходится по результату прожитого всё подобное испытывать, отнюдь не радует. Чаще всего здесь разговор уместнее вести о чём-либо таком, что как раз впору было бы назвать: кошмар! Что ж, если делать вывод по тому, чему пришлось, притом неоднократно, стать свидетелем, спасают эту, обречённую на муки, чью-то энергетику духовную от некого такого чувственного истязания, протягивая образу, молящему о столь желательном спасении, из Света руку. Протягивая руку именно со стороны, где над происходящим по определению доминирует поток из чувств сплошь исключительно благих, со стороны, где если и главенствует над всем, то сплошь и всюду радующий чувствами достойными, такой и самый Истинный Благословенный Свет, дар в проявлениях реальный Божий, но для того, чтобы самому оформившись, по результату, образом спасающим, сформироваться, необходимо, чтобы образ, получившийся в конце концов, мог исключительно продвинуться, во всём, в чём только можно, как следствие по результату доминируя в вопросах, что сплошь исключительно телесной, плотской, что духовной чистоты. Здесь всё равно, главное в состоянии радости отношения к восприятию присутствующему. Важней всего, чтобы сознание не донимало пониманием наличия тех пятен грязи, как-либо портящих духовно-плотскую основу, оставленных чем-либо, некогда вершившимся при проходившей жизни, желательно, чтобы подобного практически совсем не наблюдалось. Телесная основа? Всё таким образом устроено, что человеческому телу по определению положено от грязи, любой возможной грязи, сколько только можно и как только возможно часто, избавляться постоянно. И в отношении духовной чистоты всё тоже очень строго и определённо. Религии, и не одна, самые разные, совсем не просто пустословья ради стараются учить всех верующих, кому, в самой разной степени близки такие обучающие-наставляющие поученья, что именно следует делать в жизни, чтобы на подобном поприще продвинуться духовно можно было в сторону, после кончины душу человека только радующую, ну, а чего после зачатия, рождения творить, по результату расточая зло, ни в коем случае и никогда, ни при каких условиях нельзя.

Ну? А теперь подумай после всякого всего увиденного и происходящего, как и насколько далеко подобное способно, знаменуя результат, зашкаливать. При этом, находясь в такого рода ситуации, пожалуй, впору было бы и радоваться, если бы все, чему свидетелем становишься, возможно было бы списать на некую избыточную нереалистичность для всего похожего, мол, это всё то самое, неоднократно подтверждавшееся через нахождения в больницах, сумасшествие, короче, это всё такое экзотическое нездоровье в очередной раз боком взялось выходить. Да только, ведь имеем с оформлением подобного сплошную, и мешающую отмахнуться неприятность! Здесь, спорить трудно, было бы удобно всякое такое сплошь на некорректность при функционировании разума ли, или же сознания списать, одна беда, все, с кем, когда просто и по улице идёшь, встречаешься, и видя, замечая, как для брошенного в этом направлении, теперешнего взгляда люди выглядят, какими странностями все такие, и, по логике, обычнейшие люди, последствием того, что видишь, всячески и самым разным образом, всё время награждаются, и с постоянством искажаются! То самым специфичным образом, то этак, да по-всякому! И, чаще всего, ежели по ощущениям судить, все эти перемены происходят в сторону уж точно далеко не лучшую. А между тем меняются и искажаются такие встречные даже побольше, чем полномасштабно! Самых различных, и под взгляд случайно попадающих реально искажает здорово! И, кстати, первое, о чём, лишь начиная видеть всё из этого потока, незамедлительно, но начинаешь думать, что всё всякое такое, и избыточно изрядное количество малоприятных обликов, казалось бы, даже захочешь столь немало малосимпатичных лиц увидеть, и то, вряд ли удастся, да ещё вокруг кого-то одного собрать. Тем более, что, если исходить из пожеланий, то любым живущим, а хотелось бы как раз наоборот, чтобы все встречные увиденные собственным обличием, особенно когда на ком-нибудь остановился взглядом, по меньшей мере становились несколько посимпатичней. А в данном случае! Пусть окончательным обезображиванием всё происходящее, когда посмотришь на такое, взглядом зафиксировав, а тоже вроде всё же не назвать, но, всё равно, здесь впору было бы желать, чтобы все те, кого, вследствие подобных перемен, увидишь, выглядели бы заметно более приемлемо-благопристойно и приятно. При этом перемены эти, пока толком ну никак не объяснить. По первым ощущениям, всё, что касается случающихся перемен, по большей части если и распространяется, то как раз именно на то, что связано с обличием людским. Всё, что относится к чему-либо материальному и неживому и, вследствие такого, по своей сути, образующему окружающее всех живых, обычное пространство, если такие перемены и касаются, то о подобных изменениях, ну, уж во всяком случае, пока, пожалуй, впору лишь гадать. Например, люди, что встречаются, когда из дома выйдешь, здесь, действительно, даже какое-то довольно откровенно повторяющееся однотипно-схожее однообразие в таких искажениях во внешнем оформлении довольно быстро, если же не сразу подмечается. От пожилых вплоть до детей, все чем-то этаким, с намёком на похожее отмечены. То есть, возможно, даже и хотелось, чтобы, в принципе, а как раз наоборот, всё видимое если и менялось, точно, в сторону куда более радующей внешней симпатичностью, да только, уж,