«У меня нет вишенки, которую я могла бы кому-нибудь подарить», — сказала она, всхлипывая.

Это была не просто мина. Это была мина, которая просто убила всех в радиусе 10 миль. Знаете, как атомная бомба.

«Мне так жаль. Я старался не говорить этого! Я правда старался. Теперь я сделал тебе больно; мне так жаль».

«Нет, ты не обидел меня, Стив. Это было сделано давным-давно кем-то другим. Я думала об этом, когда мы были на танцах. Если бы я когда-нибудь захотела что-то сделать с тобой, мне пришлось бы рассказать тебе о том, что произошло. И мне стало грустно».

Я не знал, что сказать, но я должен была что-то сказать. «Бетани, ты прекрасна, и любой парень был бы счастлив иметь тебя».

«Но меня изнасиловали. Я сделала аборт».

«Ни одно из этих событий не делает тебя плохим человеком. Ни одна из этих вещей не является Бетани. Они произошли с ней, но это не она».

«Но меня никто не захочет».

И в этом заключалась суть проблемы. Я уверен, что доктор Мерсер знала бы, что сейчас сказать. Я точно не знал.

«Это даже отдаленно неправда», — запротестовал я.

Еще до того, как слова покинули мой рот, я понял, что все испортил.

«Ты хочешь меня?» — мягко спросила она.

Я огляделся вокруг в поисках дыры, в которую можно было бы заползти. Или крышку люка, которая была бы свободна. Или машину, перед которой можно прыгнуть.

«Ты не готова к этому сейчас. Когда будешь готова, спроси меня снова».

«Нет, я хочу услышать, как ты это скажешь».

Что ж, все было уже настолько плохо, что это уже не имело значения. Я бы точно услышал об этом во вторник.

«Да, Бетани, я хочу тебя».

«Когда-нибудь, когда я буду готова, я, наверное, попрошу тебя показать мне».

В ответ я сжал ее руку. Больше мне нечего было сказать.

Мы закончили нашу прогулку и позвонили ее маме из «Graeter’s».

«Мне очень жаль», — сказал я. «Правда».

«Все в порядке. Ты сказал то, что мне нужно было услышать. Ничего страшного, если ты перестанешь выкручиваться. Я думаю, мне это нужно. Ты не шутишь, не дразнишь и все такое. Я уверена, что ты можешь. Я видела тебя в школе. Ты можешь хоть иногда шутить со мной или дразнить меня? Пожалуйста? Относиться ко мне как к нормальному человеку?»

Вот и все. Нормальный человек. Вот кем она хотела быть. Возможно, я мог бы это сделать. Но мне нужно было поговорить с доктором Мерсером.

«Да, Бетани, я постараюсь».

Она повернулась и крепко обняла меня, а потом отпустила.

Через несколько минут за нами заехала ее мама и отвезла нас домой. Когда они высадили нас, Эд обнял Стефани, и она ответила ему взаимностью.

Мы вошли в дом, и я сказал с ухмылкой: «Обнимашки, Мелкая? Что дальше?»

Она только стукнула меня и убежала в свою комнату.

Я пошел позвонить Дженнифер и убедиться, что она поговорила с Мелани.

«Что произошло между тобой и Мелани сегодня?» — спросила Дженнифер. «Она снова сказала, что ненавидит тебя».

«Если она тебе не сказала, то я не могу. Но это не одно и то же. Это не имеет никакого отношения к тому, что я отказался заниматься с ней сексом. Ей придется рассказать тебе, хорошо? Позвони ей и спроси».

«Хорошо, позвоню. Я люблю тебя. Увидимся завтра».

«Я тоже тебя люблю, Дженнифер».

Я позвонил Бекки, чтобы сообщить ей, что у меня все в порядке и я с нетерпением жду ужина, хотя на самом деле это было не так. Это будет тяжело.

Я написал в своем дневнике и лег спать.

Мне снилось, что я бегу за Биргит через поле, но поле тянулось бесконечно, и я никак не мог ее поймать.

Книга 2 - Дженнифер. Глава 10: Три письма

19 июня 1978

Я спал достаточно хорошо, несмотря на сны и на то, что знал, что письма, скорее всего, придут, пока я буду на работе. Я сделал свои обычные утренние дела: принял душ и позавтракал, проверил бассейн и разгрузил посудомоечную машину, что обычно входило в обязанности Джеффа. Папа собирался подбросить меня на работу вместо того, чтобы я поехал на велосипеде, потому что девочки должны были привезти меня домой.

К сожалению, в гастрономе было мало народу, и у меня было много времени подумать. Даже слишком много времени. Я размышлял о письмах, а также о других своих проблемах. Я знал, что мне нужно найти время, чтобы поговорить по душам с Бетани, но я не знал, готова ли она к этому. Мы перешли некую черту, и мне нужно было убедиться, что она знает, кто я, прежде чем мы перейдем еще какую-то черту.

Дженнифер пришла на обед, и это было светлым пятном.

«Я перезвонила Мелани и заставила ее рассказать мне», — сказала Дженнифер. «Я не могу поверить, что она это сделала!»

«Пожалуйста, не будь слишком строгой», — посоветовал я. «Я более или менее сделал то же самое с Бекки. Я занимался сексом с девушками и встречался с ними, не говоря ей об этом. Да, я знаю, что мы не были эксклюзивными, но я держал это в секрете. Это было частью того, что разрушило наши отношения».

«Наверное, но это другое. Мелани взяла на себя обязательства перед Питом».

«Да, это так. А потом она попыталась решить свою проблему, соблазнив меня, чтобы использовать меня как оправдание и не говорить Питу».

«Это довольно низко».

«Опять же, не суди слишком строго. Она запуталась так же, как и я. Она совершила ошибку. Вопрос только в том, сможет ли она признать ее и сможет ли Пит простить ее. Я не знаю, будет ли ответ на эти вопросы положительным. Но я знаю, что если она не признается, чувство вины сожрет ее заживо, как это было со мной в случае с Бекки».

«Я думаю, она расскажет ему, в конце концов. Но я не знаю, когда. Что ты будешь делать, когда она придет к тебе вся разбитая, потому что они расстались?»

«То же самое, что вы обе сделали для меня — подберу осколки».

«Ты хороший друг», — сказала Дженнифер, а затем спросила: «Ты бы занялся с ней сексом?».

«Я думаю, это была бы крайне плохая идея. Не так плохо, как с Бекки, но плохо».

Она скорчила гримасу.

«Извини, Дженнифер,