на холод, чтобы пугать людей! Если совсем расхворается, пусть пеняет на себя!

– Жар есть? – спросил Бао-юй, обращаясь к Цин-вэнь.

– Ничего! – ответила Цин-вэнь, снова чихая. – Неужели вы думаете, что я неженка?

Часы в передней пробили дважды, а вслед за ними послышался голос старухи:

– Спите, барышни, смеяться будете завтра!..

– Давайте спать, хватит болтать, – сразу понизив голос, произнес Бао-юй, – а то они еще расшумятся.

В комнате воцарилась тишина, и вскоре все уже спали.

На следующее утро Цин-вэнь в самом деле почувствовала, что все тело у нее ломит, нос заложило, дышать трудно.

– Никому об этом не рассказывайте! – предупредил служанок Бао-юй, а затем наказал Цин-вэнь: – И ты молчи! Если моя матушка узнает, сразу отправит тебя домой, пока не поправишься. Дома, конечно, тебе будет неплохо, но все же там холоднее, чем здесь. Лежи, а я прикажу потихоньку позвать доктора, пусть он тебя осмотрит.

– Все это так, но, по-моему, нужно сообщить об этом старшей золовке Ли Вань, – заметила Цин-вэнь. – Иначе придет доктор, люди станут интересоваться – зачем? Что тогда отвечать?

Бао-юй признал ее рассуждение разумным, позвал одну из старых мамок и приказал ей:

– Пойди к старшей золовке и скажи ей, что Цин-вэнь простудилась, но ничего серьезного у нее нет. Си-жэнь уехала, и если еще Цин-вэнь уедет домой лечиться, здесь совсем никого не останется. Пусть пригласят доктора, чтобы он осмотрел больную, но госпоже об этом ничего говорить не нужно.

Мамка ушла. Ее не было довольно долго, но наконец она появилась и сообщила:

– Старшая золовка велела передать, чтобы Цин-вэнь полечилась; если лекарство не поможет, придется отправить ее домой, так как время сейчас нездоровое. Не беда, если она заразит других служанок, только бы от нее не заразились вы или ваши сестры.

– Да что я, чумой заболела? – возмутилась Цин-вэнь, услышав слова мамки. – Больше всего тут боятся, что за мной придется ухаживать! Но если я уеду домой, неужели здесь за всю жизнь никто не заболеет?!

С этими словами она стала подниматься с постели.

– Не сердись! – принялся удерживать ее Бао-юй. – Ведь она обязана предупредить. Она сама боится, что моя матушка узнает и сделает ей выговор. Ты всегда сердишься по пустякам, а сейчас тебе нездоровится, и ты стала еще более раздражительной!

Разговор их был прерван появлением служанки, которая сообщила о приезде доктора. Бао-юй встал и скрылся за книжной полкой, и тотчас же вслед за этим появились две старухи, присматривавшие за воротами сада, а за ними врач. Все служанки в доме тоже поспешили скрыться, и возле Цин-вэнь остались лишь две или три мамки. При появлении врача они поспешно опустили полог над кроватью Цин-вэнь, и Цин-вэнь выставила из-под него только одну руку.

Узрев на руке Цин-вэнь два длинных ногтя и на них красные следы от бальзамина, врач отвернулся. Это заметили служанки и поспешили прикрыть руку Цин-вэнь шелковым платком. Внимательно обследовав пульс, врач вышел в переднюю и сказал мамкам:

– Барышня простудилась, и у нее застой крови. Погода сейчас неблагоприятная, и я склонен считать, что у нее небольшая простуда. Хорошо, что она всегда пила и ела умеренно, а простыла лишь немного, так что, надеюсь, ничего серьезного нет, выпьет немного лекарства и поправится.

Когда врач собрался уходить, Ли Вань послала людей сообщить всем служанкам, чтобы они спрятались и не попадались на глаза врачу.

Проходя по саду, врач любовался живописными видами, но нигде не встретил ни одной женщины.

В домике для привратников он остановился и выписал рецепт.

– Почтенный господин, задержитесь немного, – сказала ему одна из мамок, – наш молодой господин хочет вас о чем-то спросить.

– Неужели я только что осматривал юношу? – изумился врач. – Судя по убранству, комната принадлежит девушке, да и полог на кровати во время осмотра был спущен! Разве это был мужчина?

– Ваши слова меня не удивляют! – воскликнула старая мамка. – Мне только что говорили, что пригласили нового врача, и, конечно, вы не знаете порядков в нашем доме! Какая же это женская спальня? Это комната нашего младшего господина, а осматривали вы служанку! Если б заболела какая-нибудь из барышень, разве вас так сразу провели бы к ней?

Взяв рецепт, старуха удалилась.

Бао-юй внимательно прочел все, что написал врач, и когда увидел, что в рецепте значатся нанкинская мелисса, корень платикодона, японская пепета и прочие травы, а также дикая говения и стенник, он не выдержал и закричал:

– Ах, чтоб он пропал! Этот негодный лекарь прописал девушке такое же лекарство, как и мужчине! Куда это годится? Какая бы у Цин-вэнь ни была болезнь, разве можно ей давать дикую говению и стенник? Кто позвал этого лекаря? Скажите ему, чтобы скорее убирался! Пригласите другого знакомого врача!

– Мы не понимаем, какое лекарство он выписал! – оправдывалась старая мамка. – Послать мальчика-слугу за доктором Ваном очень просто, но этого лекаря пригласили без ведома главного управляющего дворцом, поэтому ему нужно будет заплатить.

– Сколько? – спросил Бао-юй.

– Кажется, один лян серебра, – ответила мамка, – такое у нас в доме правило, заплатить меньше – неудобно.

– Сколько платят доктору Вану? – снова осведомился Бао-юй.

– Доктор Ван, так же как и доктор Чжан, приезжает к нам постоянно, – ответила мамка, – так что за каждый визит не платят, но четыре раза в год по сезонам посылают целую кучу подарков, которые и считаются платой за год. Сейчас же пригласили нового доктора, так что придется дать ему лян серебра.

Бао-юй, выслушав ее, приказал Шэ-юэ принести деньги.

– Я не знаю, где сестра Хуа Си-жэнь держит деньги, – сказала Шэ-юэ.

– Я видел несколько раз, как она доставала деньги из маленького шкафчика, отделанного перламутром, – проговорил Бао-юй. – Пойдем вместе и поищем!

Они отправились в комнату, где Си-жэнь обычно хранила вещи, и открыли шкафчик. На верхней полочке лежали кисти, тушь, веера, благовония, вышитые кошельки разных цветов, полотенца для вытирания пота. На нижней полочке они увидели несколько связок медных монет и, лишь открыв самый нижний выдвижной ящичек, обнаружили несколько слитков серебра и небольшой безмен.

Шэ-юэ взяла наугад один из слитков, взвесила его на безмене и спросила Бао-юя:

– Посмотрите, это деление на один лян?

– Ты ради смеха спрашиваешь? – смутился Бао-юй. – Неужели ты только что родилась и не знаешь?

Шэ-юэ захихикала в ответ и хотела пойти спросить у других служанок, но Бао-юй удержал ее.

– Выбери слиток побольше и отдай, – сказал он. – К чему считать? Мы не торговцы!

Шэ-юэ выбрала слиток побольше и взвесила его на руке.

– Мне кажется, – заметила она, – что этот слиток весит точно один лян, а если и больше, то