не дав никому возможности отгадать загадку, прочла свою:

Как может скакуна Лу-ни

    смирить узда цветная?

Он мчится вдоль валов у стен,

    играет сила злая.

Хозяин скажет – он летит,

    как ветер рядом с тучей.

На черепахе три горы

    его лишь имя знают.

Следующую загадку хотела прочитать Тань-чунь, но ее перебила Бао-цинь.

– Вы только что говорили, что я побывала во многих местах, которые прославились в истории, – проговорила она. – Вот я и сочинила десять стихотворений, посвященных тем местам. Послушайте их, а потом судите, о чем я хотела сказать.

– Неплохо! – одобрили сестры. – Но почему бы эти стихи не записать?

Если вы хотите знать, что это были за стихи, прочтите пятьдесят первую главу!

Глава пятьдесят первая, из которой читатель узнает о том, как Сюэ Бао-цинь слагала стили о древности и как невежественный лекарь прописал негодное лекарство

Когда все услышали, что Бао-цинь предлагает сочинить десять стихотворных загадок, посвященных прославленным историческим местам, в которых она побывала, раздались одобрительные восклицания:

– Замечательно! Оригинально!

И как только Бао-цинь написала стихи, все наперебой бросились их читать. Стихи гласили:

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ У КРАСНОЙ СКАЛЫ

В глубокой могиле у Красной скалы

    воды неподвижной покой.

Одни лишь напрасные звуки имен

    витают над лодкой пустой.

Как факел, скрепленные лодки горят,

    холодные ветры скорбят,

И души героев в речной глубине

    скитаются вечной толпой.

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ В ЦЗЯОЧЖИ

Из меди столбы с нерушимой стеною —

    страны неизменный оплот.

Об этом молва за границею нашей

    до жунов и цянов дойдет.

Навек Ма Юаня останется слава,

    заслуги его велики.

Железная флейта о славном Цзы-фане

    рассказ неустанно ведет.

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ В ЧЖУНШАНЬ

Кто мог бы славу и успех

    соединить с тобой?

И вдруг указ тебя вернул

    назад к тщете мирской.

Конечно, трудно с миром связь

    навеки разорвать,

Так не ропщи, что столько раз

    был слышен смех людской.

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ В ХУАЙИНЬ

Пусть славный муж от злых собак

    не ведает препон.

Он был за подвиги в Саньци

    посмертно награжден.

Оставить должен грубый мир

    презрение свое:

О том, что раз накормлен был,

    до гроба помнил он.

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ В ГУАНЛИН

Цикад голоса и скопленья ворон

    прошли как мгновение мимо.

Прекрасные виды плотины Суйти —

    кто ныне любуется ими?

Одно только выгадал он у судьбы:

    прозванье «Любитель природы».

Но сколько пустых пересудов людей

    он вызвал делами своими!

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ В ТАОЕ

Травы увяли, цветок бесполезный

    в мелком пруду отражен.

С персика листьями, с персика веткой

    он навсегда разлучен.

Время Лю-чао[161] немало видало

    троны державших героев;

Отблеском славы остались на стенах

    знаки пустые имен.

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ У ЧЕРНОГО КУРГАНА

Черные воды безбрежны-безбрежны,

    здесь не струится река

Струн истощаются скорбные звуки,

    слышится в песне тоска.

Все уложения ханьского трона

    смеха достойны сейчас;

Словно клеймо, сохраняют мерзавцы

    этот позор на века.

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ В МАВЭЙ

Женская прелесть умолкла навек,

    капельки пота блестят.

Воды восточного моря теперь

    нежность ее поглотят.

Только следы этой прелести есть —

    там, где остались они.

В складках одежды до этого дня

    слышен ее аромат.

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ В ПУДУНСЫ

В глазах людей Хун-нян ничтожна,

    презренья только стоит,

Но встречи тайные влюбленных

    она смогла устроить.

Хотя потом ее хозяйка

    жестоко истязала,

Но уж могли идти другие

    дорогою одною.

ВСПОМИНАЮ ДРЕВНОСТЬ В ОБИТЕЛИ ЦВЕТОВ СЛИВЫ

Где сливы вовсе не растут,

    где ива лишь растет,

Кто нежной девушки портрет

    в том месте подберет?

О счастье думать позабыл, —

    но вот пришла Чунь-сян.

Под ветром западным прошел

    разлуки целый год.

Прочитав стихотворения, все захлопали в ладоши, восклицая, что они написаны замечательно.

– Первые восемь стихотворений имеют под собой историческую основу, – высказалась Бао-чай. – Остальные с точки зрения истории не обоснованы. Лучше бы она сочинила вместо них два других стихотворения, содержание которых было бы связано с историей.

– Нет, нет! – запротестовала Дай-юй. – Сестра Бао-чай зря придирается! Эти стихотворения, конечно, не имеют подтверждения в истории. Мне никогда не читали неофициальных жизнеописаний, но разве в пьесах, которые мы видели, не говорится об этом?! События, излагаемые в пьесах, известны даже трехлетним детям! Неужели с ними незнакома сестра Бао-чай?

– Дай-юй права! – заметила Тань-чунь.

– Да и Бао-цинь побывала в тех местах, о которых пишет! – присоединилась к ней Ли Вань. – Пусть нет исторических подтверждений, но из уст в уста передаются предания, и люди им верят. Даже я в свое время видела четыре могилы наставника Гуаня! Между прочим, наставник Гуань действительно жил, и его жизнь хорошо известна! Но как случилось, что у него несколько могил? Конечно, произошло это потому, что потомки из уважения к учителю Гуаню сложили о нем небылицы! Я убедилась, что это действительно так. Стоит почитать «Описание земли», как сразу убеждаешься, что много могил не только у учителя, но и у других прославленных людей. Существует много древних реликвий, происхождение которых неизвестно. О двух последних стихотворениях, не имеющих подтверждения в истории, говорится во всех романах и пьесах. Об этих пьесах знают все, и выражения из них употребляются в качестве пословиц. Таким образом, опасно слушать не арии из «Западного флигеля» и «Пионовой беседки», а читать вредные книги. А впрочем, пустяки, сестра Бао-чай просто придирается.

Эти рассуждения заставили Бао-чай умолкнуть. Все принялись отгадывать загадки, но безуспешно.

Зимою дни короткие, и никто не успел заметить, как наступило время ужинать. Все отправились к госпоже Ван.

– Приехал Хуа Цзы-фан, старший брат Си-жэнь, – доложили в это время госпоже Ван. – Он говорит,