Эдион закрыл глаза, прислонившись к ее ладони. У него дрожали губы. Аэлина ничего не сказала про щит за его спиной. Это был щит ее отца. Она и не подозревала, кто стал его новым владельцем.

– Где он? – тихо спросила Аэлина.

Эдион молча вывел ее из трапезной. Они прошли по извилистым коридорам замка и оказались в комнатке, где горело несколько свечей.

Гарель лежал на столе. Шерстяное одеяло прикрывало его искромсанное тело, оставляя на виду лишь прекрасное, благородное лицо, которое даже после ужасного сражения не утратило доброго выражения.

Эдион остался у порога. Аэлина прошла к столу. Рован встал рядом с Эдионом, положив ему руку на плечо. Лоркан и Фенрис склонили головы. Все это Аэлина только чувствовала.

– Я не предлагала тебе клятву на крови, поскольку хотела, чтобы вначале ее принес Эдион, – заговорила Аэлина, и углы пустой комнаты повторяли ее негромкие слова. – Но я предлагаю ее сейчас. С восхищением и благодарностью за твой подвиг, Гарель, я предлагаю тебе клятву на крови.

Аэлинины слезы капали на одеяло. Наскоро вытерев их, она вынула из ножен кинжал, затем потянулась за рукой Гареля. Быстрым движением надрезала кожу на ладони. Кровь появилась не сразу. Аэлина дождалась, пока из ранки появится капелька. Тогда она надрезала свою руку, окунула пальцы в кровь и поднесла ко рту Гареля, куда упали три капли.

– Пусть весь мир знает, каким доблестным воином ты был, – продолжала она, борясь с подступающими слезами. – Вместе с сыном ты сражался за Террасен и помог нам спасти королевство.

Аэлина поцеловала холодный лоб Гареля.

– Ты принес мне клятву на крови и будешь похоронен с соответствующими почестями.

Она погладила щеку Гареля.

– Спасибо тебе за все.

Никаких других слов уже не требовалось.

Когда Аэлина повернулась к двери, слезы текли не только у Эдиона. Она простилась с Гарелем. Пусть теперь с ним простятся его соратники, братья по оружию. У них был свой ритуал прощания.

Фенрис, к лицу которого еще не успели прикоснуться целители, встал на одно колено. Вскоре к нему присоединился Лоркан, затем и Рован. Они затянули древнюю песню скорби, такую же священную, как сам Террасен. Аэлине вспомнилось, что те же слова она повторяла нараспев, когда Рован покрывал ее тело татуировкой.

Комната наполнилась низким, сильным голосом Рована. Аэлина взяла Эдиона под руку. Он буквально опирался на нее, как раненый. Они пошли обратно в Большой зал.

– Дарро назвал меня «ваше величество», – сообщила она.

Эдион повернул к ней воспаленные глаза, но в них мелькнула искорка.

– Нам стоит беспокоиться по этому поводу?

– Вот и я подумала о том же.

Едва ли коридоры этого замка видели такое обилие ведьм, железнозубых и крошанок. Элида всматривалась в их лица, помогая целительницам в здешнем походном лазарете. С валгскими правителями было покончено, но осталось много раненых. Элида решила: пока в ней есть силы, она будет помогать целительницам, делая все, о чем ни попросят.

Выйдя в коридор, Элида вдруг увидела знакомую ведьму с серебристыми волосами. Вместе с другой железнозубой они тащили раненую крошанку. Манона прихрамывала. Лицо второй ведьмы было Элиде незнакомо.

Их встреча произошла в коридоре, в котором Элида провела столько счастливых детских дней. Сейчас он выглядел не лучше остальных коридоров замка.

Элида не сразу поняла, что почти бежит навстречу Маноне. Заметив ее, ведьма передала раненую крошанку соратнице, а сама почему-то замерла.

Еще издали Элида увидела печаль на лице Маноны, боль в потускневших золотистых глазах.

– Кто? – спросила Элида, подходя к Маноне.

У ведьмы дрогнуло горло.

– Все.

Не стало ее прекрасных, удивительных, неистовых ведьм. Не стало отряда Тринадцати.

Элида приложила руку к сердцу, словно могла его уберечь от щемящего чувства потери.

Манона приблизилась. Уставшее, измученное лицо ведьмы было перепачкано кровью. Она не делала попыток улыбнуться, а молча положила руку на плечо Элиды – жестом утешения. Неужели свирепая ведьма научилась проявлять такие чувства?

Слезы жгли Элиде глаза. Манона вытерла их.

– Живи, Элида, – только и сказала она, прежде чем отправиться вдогонку за соратницей. – Живи.

Элида смотрела на раскачивающуюся косу Маноны, пока ведьма не исчезла в толпе. Слова Маноны звучали как повеление, но Элиде показалось, что это повеление относится вовсе не к ней.

Она продолжила помогать целительницам, пока Ириана деликатно не выпроводила ее, предложив проведать Лоркана. Его Элида нашла в скорбном карауле у тела Гареля. Элида долго плакала по нему, вспоминая доброту и щедрое сердце льва. Судя по мокрому лицу Лоркана, он тоже оплакивал своего давнего соратника.

Почувствовав ее присутствие, Лоркан медленно встал. Каждое движение показывало, как чудовищно он утомился. И печаль на его лице была вполне искренней. Горе и боль потери.

Элида раскрыла объятия. Лоркан натужно вздохнул и притянул ее к себе.

– Я слышал, что это тебя надо благодарить за уничтожение Эравана, – сказал Лоркан, зарываясь лицом в ее волосы.

Элида вывела его из комнаты скорби и уже в коридоре ответила:

– Благодарить надо Ириану.

Они прошли еще немного и остановились возле окон, из которых открывался вид на ликующий город.

– Я просто поделилась замыслом.

– Без твоего замысла нами сейчас кормились бы Эравановы чудовища.

Элида выпучила глаза. Быть может, потом она по-другому оценит случившееся. Пока же она ограничилась тем, что добавила:

– Мы сделали это сообща… Кстати, есть какие-нибудь вести из Перранта?

– Пару часов назад оттуда прилетел руккин. События развивались схожим образом. После уничтожения Эравана часть моратских солдат попадали без сознания, остальные разбежались. Перрант снова в руках людей, но одержимым солдатам требуется помощь целительниц. Завтра полетят туда.

От радостной вести у Элиды подгибались колени.

– Спасибо Аннеит за помощь. Или Сильбе.

– Их уже нет. Себя благодари.

Элида отмахнулась, но Лоркан притянул ее к себе и поцеловал.

– И как понимать твой поцелуй? – шепотом спросила она.

– Попроси меня остаться, – только и сказал он.

У Элиды заколотилось сердце.

– Оставайся, – прошептала она.

Темные глаза Лоркана наполнились удивительным светом.

– Попроси отправиться в Перрант вместе с тобой.

Ее голос дрогнул, но она сумела произнести: