тягости. Но Ричарда не волновали такие мелочи:

— Теперь закреплено надежно. Можешь, кататься, любовь моя.

И подал Эрике руку, помогая сесть в седло.

--------------

[*] амазонка — женское платье из бархата, сукна или плотного шёлка с юбкой особой асимметричной конструкции, предназначенное для верховой езды в дамском седле

Глава 9. Доброе сердце

Пока девушка умащивалась в седле, чувствуя одновременно радостное возбуждение и страх, вдруг оказавшись так высоко над землей, Конор вывел для Ричарда тонконогого черного, словно уголь, жеребца. Животное яростно хлестало себя хвостом по крупу, сердито фыркало, раздувая ноздри, и с силой печатало каждый свой шаг тяжелым копытом, словно пытаясь заранее напугать наездника.

А наездник смотрел на жеребца тяжелым взглядом, будто пытаясь заранее доказать свое превосходство над ним. Ричард Нигель умел доказывать превосходство и людям, и животным.

Уголек грыз удила и пытался вырвать повод у конюха. Дюжий Конор с трудом удерживал лошадь, с сомнением и страхом косясь на хозяина:

— Господин, может, не стоит? Спесь бы с него сбить поначалу. А ну как он вас покалечит?

— Спесь, говоришь, сбить? — Ричард процедил сквозь зубы. — Я как раз этим и собираюсь заняться.

Ричард коротко махнул рукой, раскручивая кнут. В воздухе раздался хищный свист, и тонкая плеть мелькнула вдоль спины коня, хлестко ударив его по крупу. Эрика вздрогнула, а животное рассерженно всхрапнуло и встало на дыбы. Конор едва не повис на поводе, всем своим немаленьким весом пытаясь вернуть Уголька на все четыре ноги.

Таура схватил под уздцы взбудораженную Красулю и поспешил отвести их с Эрикой в сторону, из-под ударов хлыста и тяжелых копыт дикого жеребца.

Снова Нигель щелкнул плетью, и снова Эрика испуганно сжалась, словно бы это ее ожидал обжигающий удар. Уголек тяжко опустился на передние ноги и заржал от боли, уже жалобно — не сердито, а Ричард, почувствовав слабину, тут же легко вскочил в седло, с силой натянув поводья, разрывая губы лошади в кровь. Жеребец снова встал на дыбы, и на сей раз Конор не удержал его, едва успев отпрыгнуть в сторону из-под ударов копыт.

А Уголек принялся брыкаться и козлить, всеми силами пытаясь сбросить со спины дерзкого седока. Нигель без жалости хлестал его кнутом по бокам. Жеребец яростно ржал, с губ его слетала кровавая пена. А Эрика никак не могла понять, чего она боится больше: того, что Ричард запорет красивое животное до смерти или что сам свернет шею, свалившись с его спины.

Девушка уже десять раз пожалела о своей просьбе покататься на лошадке. Она и помыслить не могла, что честолюбие Нигеля и его желание покрасоваться перед невестой может зайти так далеко. Юный конюх держал Красулю под уздцы, прижав ее морду к своему лицу и ласково оглаживая ее нос, пытаясь успокоить перепуганное животное. О спокойной прогулке теперь не могло быть и речи: даже самая добрая лошадка будет вести себя странно после такого зрелища. Таура бросил быстрый взгляд на замершую в седле Эрику, но девушка его не заметила, полностью поглощенная сценой борьбы дикой лошади и человека.

Лошадь победила. С яростным хрипом, разбрасывая вокруг клочья пены, Уголек снова взвился на дыбы, и Ричард не удержался в седле, рухнув под ноги разъяренному коню и не успев откатиться в сторону. В тот же момент жеребец принялся топтать тяжелыми копытами того, кто причинил ему столько боли.

Таура отреагировал мгновенно. Он бросил поводья Красули и метнулся ловить обезумевшего жеребца. Схватил его повод и с такой нечеловеческой силой дернул, что лошадь, удивленно всхрапнув, перестала топтать свою жертву и сделала шаг в сторону юного конюха. А Таура, в отличие от Ричарда, не стал бить жеребца, он крепко прижал к себе его морду и, наклонившись к голове животного, коснулся лбом его лба. И они оба замерли.

Таура не мог говорить. И послать успокаивающую мысль бедному перепуганному зверю он теперь тоже не мог, но, не смотря на это, жеребец очень быстро затих в его объятиях, словно почуяв добрую силу в новом конюхе.

— Лорд Ричард! — Конор, едва придя в себя, бросился поднимать господина, но тот отмахнулся от его помощи.

Изрядно помятый, с рассеченным лбом и синяком на скуле, Ричард, тем не менее, оказался невредим.

— Леди Эрика! — Анна, переборов страх и отвращение перед грязным плацем, тоже бросилась к воспитаннице. — Уйдемте отсюда немедля!

— Нет, — Эрика проговорила так твердо, словно уже стала не просто женой хозяина замка, но и его полноправной хозяйкой. — Вот теперь я отсюда точно никуда не уйду. Иначе мой нареченный жених сегодня загубит две невинные живые души — дикой лошади и молодого конюха, усмирившего ее. И это будет на моей совести.

— Ричард! — изобразив на лице испуг и заботу вместо злой брезгливости, Эрика неловко сползла с седла и подбежала к жениху. — С тобой все в порядке? Я так перепугалась за тебя!

Еще не до конца пришедший в себя, лорд Нигель поднял тяжелый взгляд на Тауру, державшего дрожащего Уголька. Заметив этот взгляд, Эрика поспешила встать между женихом и спасшим его жизнь юным конюхом:

— Пожалуйста, давай уйдем отсюда. Это была плохая идея — кататься на лошади. Я ведь совсем не умею ездить верхом, ты же сам видел, — девушка ворковала подле суженого как самая искушенная кокотка, хотя никто никогда не учил ее подобным женским премудростям.

— Тебе пришлось наблюдать неприятное зрелище, — Ричард перевел, наконец, взгляд на Эрику. — Виновный должен понести наказание за это.

Почему-то лорд Нигель даже не подумал о том, что виноват во всем был он сам, и снова бросил на Тауру ненавидящий взгляд. И снова Эрика заставила его посмотреть на себя, едва коснувшись щеки суженого:

— Так это же я сама во всем виновата. Это я попросила тебя покатать меня на лошади. А в качестве извинения я готова… подарить тебе поцелуй… — Эрика храбрилась из последних сил, но при этих словах все-таки залилась краской, сама удивляясь, как у нее хватило смелости сказать все это.

— Поцелуй? — Ричард сразу заинтересовался ею больше, чем конюхом и жеребцом. — Это действительно меняет дело.

И, не дожидаясь уединения или слов разрешения, привлек к себе Эрику и поцеловал прямо на конюшне на виду у конюха и гувернантки. И на глазах у Тауры. Юноша лишь досадливо скрипнул зубами, глядя на долгий глубокий поцелуй, который его любимая подарила другому, и отвернулся.

* * *

Сказавшись больной, Эрика отказалась от ужина, чтобы не выходить в общую залу. Видеть Ричарда после всего случившегося было выше ее сил. Анна, утомленная