Еще более ее удивило упоминание о былой нерушимости церковного брака. Ошарашенная Лялька полезла в более древние дебри и докопалась, что христиане допускали разводы лишь в очень ограниченном числе случаев. Измена, домашнее насилие… Там не было неспособности иметь детей, только если супруг не знал об этом заранее и не обманул другого!.. Это потрясло ее окончательно, и она с головой нырнула в виртуальный мир прошлого, который был гораздо лучше того, что она имела с Паулем.

Романтическая любовь. Возлюбленные дамы с открытой формой туберкулеза. Ляльке пришлось отдельно читать, что это была за штука и почему ее не могли когда-то вылечить. Таких дам нынче и за людей бы никто не счел, если бы общество давно не победило эту болезнь. Любовные романы. На фоне войн. Ужасных войн. Взрывов. Убийств, насилия. Но эти чувства, эта любовь…

«Браки заключаются на небесах».

Лялька заполучила доступ к архивным файлам библиотек и стала листать интернет-страницы прошлого. Она нашла форумы и дневники, где «стародавние» мужчины и женщины описывали, как прожили в браке по десять-двадцать-тридцать лет и не смогли по разным причинам завести детей (медицина еще не шагнула так далеко), но были счастливы!.. Она нашла былые концепции о том, что женщина реализует себя для мужа (какая дикость!), но и что муж должен любить свою жену, как свое тело.

Она раскопала старинный текст Библии XX века и с еще большим трудом нашла его любительский перевод на современный язык. «Что Бог сочетал, того человек да не разлучает!» Об этом в помине ничего не было в современной версии!.. Она стала рыться с удвоенной энергией и поняла, сколько раз адаптировалась эта Книга и как религия претерпевала изменения, дабы сделаться всеобщей и социально приемлемой…

Да, Бог прошлого ей нравился куда больше.

Постепенно в голове Ляльки сложилась не просто генеральная линия, это была целая вселенная. Она точно знала, какую любовь она хочет, какой брак и на каких небесах его необходимо совершить. И не только это. Она видела перед собой целое сообщество, где люди были соединены не рекомендациями ООН, а дружбой, понимаем и сочувствием. Где нет необходимости рожать до тридцати, где люди не стыдятся искать и находить. Она считала, что именно этого требует истинная духовность и настоящая религия.

И она сознавала, что никогда такого не получит. Так она, во всяком случае, тогда думала. Она смирилась с этим с чувством собственного достоинства, которому можно было позавидовать. Как Шолоховская Аксинья гордо несла свою срамную голову, так Лялька с такой же смелостью поднимала бунт в своем мозгу. С точки зрения истории психиатрии, она была уверена, что абсолютна здорова. По мнению современного общества, она была чудачкой, философские высказывания которой терпели ради самой терпимости, а потом посмеивались или осуждали за спиной.

Артём не смеялся. И не осуждал. Хотя и не всегда соглашался с ней. Но она ему с самого начала импонировала. Острый язык без единого хряща, похожий на те, что некогда попадались ему среди братии химиков, скрашивал его переживания, и он хотел, чтобы так и продолжалось.

Искала ли Лялька единомышленников среди других религиозно-духовных диссидентов? Не то чтобы очень. Она и раньше знала, и полученные сведения ее уверили, что и в современном мире их дополна. Но все они были заняты разным: многие религиозные общины реставрировали старинные обряды, другие запрещали добрачные интимные связи, третьи — Лялька вообще не понимала суть их деятельности… Кое-какие из них были откровенно экстремистскими, и когда Ляля начала читать о планах убрать некоторых деятелей во власти, она с ужасом прекратила исследование диссидентских культур. Было вопросом времени, когда до них доберется полиция. Позже они и стали виновниками того, что с ней случилось.

Короче, она не слишком пыталась и не отыскала друзей, продолжая жить в обществе и быть не от общества. Хм, было ли сказано что-то подобное когда-либо? Она где-то такое читала, но не помнила где…

Пауль Кёрнер в этот солнечный понедельник шел, чтобы пригласить свою бывшую жену пообедать на газоне. И настроение его от осознания факта скорой встречи было весьма неплохим. Однако, не дойдя до кабинета, он увидел, что Лялька выходит оттуда в обнимку с тем, с кем он уж никак не ожидал ее увидеть. В довершении всего они начали вдруг целоваться. Украдкой, но так пылко. И во взглядах, а еще больше в безотчетных прикосновениях пальцев, которые дарили друг другу двое, даже Пауль сумел разглядеть куда больше, чем просто физическую составляющую. Это было началом конца.

Думал ли он, что Лялька в конце концов сдастся ему?.. Трудно сказать. Но он точно надеялся, что сумасшедшая никого себе не найдет до конца своих дней. Во всяком случае, не этого пыльного гремлина из IT, который ему никогда не нравился!..

Пауль молча развернулся и быстро пошел, сам не зная куда. Только врач или водка могли, по его разумению, отсрочить крушение. Он не понимал, что именно последняя его начнет.

— Ты же в курсе, что я люблю тебя? — Бьорн тронул лежащую лицом к стене Ляльку за талию.

— Это самая малоромантичная формулировка, которую ты только мог выбрать, — она улыбнулась, переворачиваясь на спину.

— Но ты же знаешь об этом?.. — Бьорн положил руку на ее живот.

— Хотелось, чтобы ты об этом все же сказал.

— Я говорю сейчас. А ты мне не ответишь?..

— Я давно тебе призналась, что с первого взгляда на тебя лишилась ума, как школьница. И чрезвычайно быстро сдалась.

— Это немножко другое… Я предлагаю узаконить наши отношения.

— Давай подождем, пока все устаканится.

— В смысле «устаканится»?..

— Пока что в тебе говорит страсть, все свободное время мы проводим в постели или в томных взглядах.

— Ты не совсем права. То есть… права, конечно. Но уже почти три месяца прошло.

— Куда торопиться?

— Когда тебе попалась норовистая лошадка, хотелось бы знать, что она останется рядом.

— Ты меня в первый же день наградил своим «маячком», — напомнила Лялька. — Я с тобой и никуда не убегаю.

— Ладно. Тогда давай встанем, позавтракаем и на работу.

— И еще вот тут подправим, — Бьорн указал коллеге на виртуальный экран. — Нет, с этим не сладишь так просто. После обеда решим… Ляля, — он переключился на чип-компьютер и набрал голосовое сообщение, — я буду у тебя через пять минут.

— Я уже тут, — ее голос прозвучал в кабинете. Она поздоровалась с его коллегой, который поспешил уйти на перерыв.

— О! Есть пойдем? — Бьорн поднялся с кресла, но Ляля вдруг остановила