– Хватит, – сказал им судья и посмотрел наменя. – Маршал Блейк, почему для вас так важно установить защитный круг?

– Мертвецы ощущают мою силу, ваша честь. Они даже сейчаспытаются...

Я поискала слово, которое не было бы слишком сильным. Еслибы я сказала "говорить", меня могли бы спросить, что они говорят, аответить было бы трудно. За меня ответил Мика:

– Круг предназначен не для зашиты зомби, ваша честь. Вданном случае он должен защитить Аниту... маршала Блейк. Она опустила своиэкстрасенсорные щиты, когда вошла на кладбище, и сейчас мертвецы на неевоздействуют.

– Черт побери, – сказал Фокс, будто понимал насчетщитов больше, чем обычно люди понимают.

– Было ли разумно, маршал Блейк, снимать вашу защитустоль рано?

Я ответила:

– Это очень старое кладбище, ваша честь. Поскольку язаменила маршала Киркланда в последний момент, я не знала, насколько оностарое. Есть очень небольшой шанс, что на кладбище столь старом могутвозникнуть проблемы с анимацией. Стандартная практика – опустить шиты и датьмоей силе проверить кладбище, если местность мне не знакома.

Это была полуправда. Сообщать, что мои щиты сорвало моей жерастущей силой, я не собиралась.

– Проверить с какой целью? – спросил судья.

– Иногда на очень старых кладбищах, особенно тех, чтокакое-то время не используются, как вот это, пропадает сила освящения. Онивроде как должны быть благословлены заново, чтобы снова стать освященнойземлей.

– И как это может повлиять на зомби?

Руки Мики слегка ослабли, и хотя мы все еще держались другза друга, но уже не были прижаты так плотно. Он был прав – нам еще какое-товремя надо будет здесь пробыть.

– Ну, это может означать, что на кладбище могутоказаться гули, и их привлекают недавние мертвецы. Они могли бы прокопаться всвежую могилу и сожрать мистера Роуза. И при этом от него могло остатьсянедостаточно, чтобы он имел возможность говорить.

– Гули? – Он хотел спросить что-то еще, но,очевидно, из любопытства, а не в связи с делом, потому что мотнул головой ипоморщился. – Вы ощутили здесь гулей?

– Нет, ваша честь.

Тот факт, что шиты были сброшены случайно, а не намеренно,останется нашей маленькой тайной. Про гулей я сказала правду, но не они былипричиной, почему моя сила сейчас танцевала над могилами.

– Все это очень интересно, маршал, – заметилСальвия, – но ваши сброшенные шиты не отменяют того факта, что выпытаетесь поторопить процедуру.

Я повернулась в руках Мики ровно настолько, чтобы бросить наСальвию взгляд, которого он заслуживал. Наверное, ночное зрение у него было неочень, потому что он не вздрогнул. Вздрогнул Франклин, а ведь он только рядомстоял.

– А что вы надеетесь выиграть, затягивая процедуру,Сальвия? Какая разница для вашего клиента, встанет Роуз сейчас или через двачаса? Все равно это произойдет сегодня.

Мика наклонился прямо к моему уху и чуть слышно выдохнул –не хотел рисковать, что кто-нибудь еще услышит:

– Его страх взметнулся свечкой. Он тянет время скакой-то целью.

Я повернулась и тоже выдохнула ему в ухо:

– А что можно надеяться выиграть часовой задержкой?

Мика ткнулся носом мне в ухо:

– Не знаю.

– Мы вам двоим не мешаем?

На этот раз Лабан.

– Нашли бы себе комнату, – буркнул кто-то изагентов.

Класс. Кажется, мы всех сейчас достанем. Если бы я работаласейчас с копами, которых знаю, то могла бы сказать, что сопровождающий меняоборотень знает, что Сальвия лжет и затягивает время нарочно, но делиться сполицией лишним знанием – какой бы то ни было полицией – не всегда мудро. Крометого, у Фокса совершенно не было причин нам верить, и даже если бы он поверил,что нам с этого толку? Может, Сальвия не любит кладбища и зомби. Многие нелюбят. Может, он только оттягивает момент, когда из могилы встанет ходячиймертвец. Может быть.

– Ваша честь, – сказала я, поворачиваясь лишьнастолько, чтобы видели мое лицо, но почти целиком оставаясь в руках Мики.Теплота и пульс его тела помогали мне думать – шепот мертвецов не проникалчерез его эманацию живого. Он стал моим щитом. – Ваша честь, я была быочень благодарна, если бы можно было прекратить споры и я подняла бы мистераРоуза из мертвых. Но если это невозможно, могу я хотя бы поставить защитныйкруг? Мистер Сальвия по-прежнему мог бы задавать мне вопросы, но я не была бывынуждена так тесно цепляться за мистера Каллахана.

– У-у... – шепнул Мика.

Я не могла не улыбнуться, и это вряд ли убедило судью, что яговорю серьезно, но зато мне стало лучше.

– Какое отношение имеет защитный круг к тому, что выцепляетесь за мистера Каллахана? – спросил судья.

– Это трудно объяснить.

– Здесь нет особо тупых, маршал. Попытайтесь.

Может быть, судье уже тоже все надоели.

– На меня толпой наваливаются мертвые. Близкий контактемоим ассистентом напоминает мне о живом.

– Но вы сами живы, маршал. Этого недостаточно?

– Очевидно, нет, ваша честь.

– Я не возражаю против того, чтобы вы поставилизащитный круг, маршал.

– Я возражаю, – заявил Сальвия.

– На каком основании? – спросил судья.

– На том, что это лишь очередная хитрость, чтобыпоторопить процесс.

Судья вздохнул так громко, что слышно было всем.

– Мистер Сальвия, мне кажется, что сегодня процесс ужезатянут достаточно. Настолько, что незачем волноваться из-за его ускорения. –Он глянул на часы – такие, со светящимися стрелками. – Сейчас ужечетвертый час утра. Если мы не поторопимся, рассвет наступит раньше, чем маршалуспеет сделать свою работу. И мы совершенно зря потратим ночь. – Онпосмотрел на меня. – Ставьте свой круг, маршал.

Сумка лежала на земле, где Мика ее бросил, когда схватилсяза меня. Я его выпустила, чтобы ее поднять, и тут же это шепчущее, дышащеестало сильнее. Я получала от мертвых силу, но и они что-то получали от меня.Что именно – я не до конца понимала, но это нужно было прекратить. Кругпоможет.

Единственное, что нам нужно было для постановкикруга, – это мачете. Я вытащила его, и как только лезвие блеснуло в лунномсвете, люди ахнули. Наверное, потому что лезвие было большое – но мне такие нравятся.

Я положила мачете на сумку и сбросила жакет. Мика взял его уменя, не ожидая просьбы. Он никогда еще не помогал мне поднимать зомби, но,поняла я, когда я рассказывала юристам и агентам, что будет происходить, онтоже слушал. Забавно: столько места он занимал в моей повседневной жизни, адругой, тоже существенный кусок этой жизни никогда не видел. Я что, принимаюМику как нечто, мне полагающееся? Надеюсь, что нет.